Комната 15 - Чарльз Харрис Страница 5

Есть на месте убийства что-то странное и застывшее. Кажется, будто ты вышел на сцену до конца пьесы. Остается одинокий актер, ждущий подсказки, которая так и не последует.

В самый последний момент я рассеянно вспоминаю, что нужно убедиться, все ли безопасно. Нельзя ничего принимать на веру. Комната изгибается буквой «Г» относительно ванной кабинки, своими тонкими перегородками не доходящей до потолка. Но дверь ванной полуприкрыта, и я пока что не могу быть уверен в том, что внутри никто не прячется. Усугубляет дело то, что лампа центрального света разбита и в номере царит угрюмый полумрак. Двуспальная кровать стоит вдоль противоположной стены, все еще аккуратно заправленная, но подушка пропитана кровью. Красные брызги на стене и полуоткрытом окне. На удивление, мне холодно. На улице кружат снежные хлопья, мерцая синим в отсветах мигалок двух полицейских машин внизу. А затем…

Все дело в ее глазах. Она пристально смотрит на меня с кровати, куда ее отбросило, зажатая в угол у окна. Не может быть и речи о том, чтобы она была жива.

– Выглядит мертвой, – снова говорит Райан, стоящий у меня за спиной. Голос у него натянутый, словно он старается не смотреть.

На вид женщине лет двадцать с небольшим; короткая розовая челка на лбу. Легкая коричневая куртка практически идеально маскирует тело на фоне обоев. Я заставляю себя сосредоточиться на куртке, наброшенной поверх простенького зеленого платья: и куртка, и платье промокли насквозь от крови. Серебристые сапоги-дутики также забрызганы. Несмотря на многолетний опыт, я никогда не забываю, что у лежащего передо мной человека была жизнь, которой у него теперь нет.

– Пять входных отверстий, насколько я могу судить, – говорю я, снова возвращаясь к привычной рутине. Просто выполняя свою работу. Как робот. Механически. Не обращая внимания на чувства.

– И еще одно отверстие позади нее, сэр, в стене, – подсказывает Райан.

– Отлично, но почему так много? Это что, бандитские разборки? Размолвка влюбленных, зашедшая слишком далеко? Или акт мщения?

Райан ничего не отвечает, а я в своем туманном состоянии стараюсь не делать поспешных выводов. Девушку нельзя назвать красивой, но и непривлекательной ее тоже не назовешь; круглое лицо – без косметики, нет даже губной помады, – и этот взгляд, широко раскрытые застывшие глаза, словно она видит кого-то в коридоре у меня за спиной. Поскольку я и так чувствую себя разобранным и не в себе, от ее взгляда я каменею, поэтому отворачиваюсь.

Нельзя допускать, чтобы место преступления оказало на меня такое сильное воздействие. Райан снова спрашивает, всё ли со мной в порядке, но я не обращаю на него внимания и прохожу дальше в комнату.

– Когда ты получил звонок?

– Прошу прощения, сэр?

Заглядываю за дверь. Одни только тени. Тогда я пересекаю комнату и открываю дверь в крохотную ванную. Она пуста. Убийцы там нет, как и еще одного трупа на потертом пластиковом полу. Но от ледяного сквозняка из окна меня охватывает дрожь. Чтобы согреться, я подхожу к батарее под окном. Она едва теплая, разумеется. Какая замечательная гостиница – никаких лишних затрат…

– В какое время поступил звонок на «три девятки»?

Райан листает записную книжку.

– В двадцать один пятнадцать. Кто-то услышал выстрелы.

– Ты был здесь через пять минут?

– Я как раз находился с противоположной стороны от Кингс-Кросс, сэр.

– И больше никто ничего не слышал? Ты говорил с другими постояльцами?

– Здесь пусто, – после небольшой паузы говорит Райан. – Если и были другие постояльцы, все они смылись до моего появления.

Что удивляет меня не больше, чем отвратительное отопление или отсутствие журнала. Я открываю свою записную книжку и трясущимися руками быстро делаю зарисовку места преступления. Похоже, у двери была драка, жестокая и яростная. Один стул разломан надвое, а фарфоровый ночник валяется у меня под ногами, разбитый вдребезги; осколки рассыпаны по всему полу. Протертый ковер сгрудился, дверца дешевого гардероба распахнута настежь – внутри ни одежды, ни прячущегося убийцы. Ближе к кровати лежит большая сумка через плечо, выплеснувшая из себя обыкновенный хлам: тушь для ресниц, помада, скомканная одноразовая салфетка.

– Ты нашел оружие? – спрашиваю я.

– Никак нет, сэр.

Поднимаю взгляд на потолок.

– Эта дырка в штукатурке похожа на пулевое отверстие?

Райан смотрит туда от двери и соглашается с моим предположением.

– Как ты полагаешь, пистолет мог случайно выстрелить в ходе драки?

Он полагает, что мог.

– Ты проверил номер наверху, там нет других трупов?

Когда Райан качает головой, я говорю ему сделать это сейчас, быть может, резче, чем собирался, и, когда он убегает, достаю один из телефонов, чтобы сделать фотографии, с трудом контролируя дрожь в руках. Начинаю обращать внимание на неприятный запах в номере, смешивающийся с запахом крови. Я не могу его определить: он висит в воздухе подобно болотному газу, отравленный и гнилой, но для запаха смерти еще слишком рано.

«Держись! – говорю я себе. – Продолжай выполнять свою работу». Затем вдруг вспоминаю Служивого. Я не могу вспомнить, знаю ли Норриса или Райана, однако мои воспоминания о моем первом трупе остры, как иголки, как если б я смотрел видео. Служивым его прозвал Алан Чивер; настоящего его имени я не могу вспомнить. Сорокалетний бывший солдат, который повесился у себя дома на турнике, прикрученном к потолку в спальне; обнаружили его только через три дня. Я тогда был молодым честолюбивым констеблем, проходящим испытательный срок. Чивер, умудренный опытом полицейский из Белфаста, учил меня уму-разуму. «Запах смерти прилипает к коже, – сказал он позже, когда труп укатили. – Сколько ни мойся, он остается». Чивер был прав. Впоследствии я узнал, что единственный способ избавиться от аромата разложившейся человеческой плоти – это натереться лимонным соком.