Мститель - Фредерик Форсайт Страница 49

– А третий мужчина? – спросил он. – Ты говоришь, что видел его. Не помнишь, где?

– Разумеется, помню. Здесь. Он – один из твоих коллег.

Если Билл Брантон думал, что сюрпризы уже закончились, то ошибся. Почувствовал, как неприятно заныл желудок. Достал папку из нижнего ящика стола. С фотографиями всех сотрудников посольства. Инспектор бин-Заяд без колебаний указал на физиономию атташе по культуре:

– Вот этот. Он сидел за столиком. Ты его знаешь?

Конечно же, Брантон его знал. Несмотря на то что в культурных обменах между Соединенными Штатами и Дубаем наблюдался явный застой, атташе по культуре горел на работе. С одной стороны, занимался организацией гастролей симфонических оркестров, с другой – был резидентом ЦРУ.

Новости из Дубая буквально вывели Колина Флеминга из себя. И не потому, что разведывательное ведомство со штаб-квартирой в Лэнгли вело дела с таким типом, как Владимир Бут. Для получения важной информации приходилось контактировать и с более одиозными личностями. Разозлило его другое: кто-то из высокопоставленных чинов ЦРУ солгал Государственному секретарю, самому Колину Пауэллу, и своему непосредственному начальнику, Генеральному прокурору. Похоже, таким образом нарушились многие инструкции, и Флеминг прекрасно знал, кто их нарушал. Он позвонил в Лэнгли и настоял на срочной встрече.

Эти двое мужчин встречались и раньше. Однажды сцепились в присутствии советника президента по национальной безопасности, Кондолизы Райс, так что они не питали друг к другу теплых чувств. Иногда противоположности притягивались, но не в этом конкретном случае.

Пол Деверо-третий происходил из тех семей, которые давно и по праву считались аристократией Массачусетса. С рождения он с головы до пят был бостонским брамином. [41]

Свои интеллектуальные способности он проявил задолго до школьного возраста, учеба в средней школе Бостонского колледжа, выпускники которого обычно поступали в лучшие иезуитские академии Америки, давалась ему легко, и закончил он ее с отличием.

В Бостонском колледже наставники также отмечали его блестящий ум, не сомневаясь, что придет день, когда он займет высокий пост в ордене Иисуса, а может, и возглавит одну из академий.

Он готовился стать бакалавром гуманитарных наук, делая упор на философию и теологию. Прочитал всех классиков-иезуитов, начиная, естественно, с Игнатия Лойолы до Тейара де Шардена. Допоздна спорил со своим наставником по теологии о концепции меньшего зла и высшей цели, заявляя, что цель может оправдать средства и при этом не обречь душу на вечные муки, разумеется, если не будут преступлены границы непростительного.

В 1966 году ему исполнилось девятнадцать. Холодная война достигла пика. Мировой коммунизм казался способным поднять на борьбу Третий мир и превратить Запад в осажденный остров. Именно тогда папа Павел VI обратился к иезуитам и призвал их возглавить борьбу с атеизмом.

Для Пола Деверо эти два понятия совпадали: атеист не всегда был коммунистом, но коммунист всегда был атеистом. И он решил служить своей стране не в церкви или академии, а в другом учреждении, о котором в неспешной беседе в загородном клубе рассказал ему курящий трубку мужчина, представленный коллегой отца.

Через неделю после окончания Бостонского колледжа Пол Деверо принес присягу и стал сотрудником Центрального разведывательного управления. Для него будущее виделось в самом радужном свете. Великие скандалы, потрясшие Управление, были еще впереди.

С его патрицианским происхождением и связями он достаточно быстро поднимался по служебной лестнице, нейтрализуя зависть коллег природным обаянием и умом. Он также доказал, что обладает еще одним качеством, особо ценимым в те годы: верностью. За это человеку могло проститься многое, иногда даже слишком многое.

Он поработал в трех основных подразделениях: оперативном, анализа и контрразведки (внутренней безопасности). Но его карьера застопорилась с назначением директором Джона Дутча.

Мужчины просто не понравились друг другу. Такое случается. Дутч, никогда ранее не занимавшийся сбором и анализом информации, оказался последним в достаточно длинной и принесшей немало бед череде политических назначенцев. Он полагал, что Деверо, который свободно говорил на семи языках, смотрит на него свысока, и, скорее всего, не ошибался.

Деверо воспринимал нового директора как политически грамотную пустышку, назначенную арканзасским президентом Клинтоном, которого, даже будучи демократом, презирал, причем задолго до скандалов с Полой Джонс и Моникой Левински.

Их союз заключался не на небесах и чуть не закончился разводом, когда Деверо встал на защиту начальника Южноамериканского отдела, которого обвинили в сомнительных связях.

Все управление проглотило президентскую директиву 12333, за исключением разве что нескольких динозавров, оставшихся со времен Второй мировой войны. Эта директива, подписанная президентом Рональдом Рейганом, запрещала «ликвидации».

Деверо сомневался в правильности такого решения, но занимал слишком низкую должность, чтобы кто-нибудь поинтересовался его мнением. Он полагал, что в том несовершенном мире, где приходилось добывать информацию, могли возникать ситуации, когда врага, к примеру предателя, просто требовалось «ликвидировать» в качестве меры предосторожности. Другими словами, одной жизнью следовало пожертвовать, чтобы спасти десять.

Размышляя над этой директивой, Деверо пришел еще к одному выводу: если твой директор из тех людей, кому нельзя довериться в том, что ты принял такое решение, он не имеет права быть директором.

Но при Клинтоне, когда Деверо уже мог считать себя ветераном, политкорректность зашкалила за все мыслимые пределы: согласно новой инструкции, агенты не имели права использовать в качестве осведомителей субъектов с подмоченной репутацией. По мнению Деверо, отныне ему рекомендовали обращаться за информацией исключительно к монахам и церковным служкам.

Поэтому, когда карьера начальника Южноамериканского отдела повисла на волоске из-за того, что он использовал бывших террористов для получения информации о террористах действующих, Деверо написал докладную записку, настолько саркастичную, что она передавалась из рук в руки сотрудниками операционного отдела, точь-в-точь как запрещенный самиздат в бывшем Советском Союзе.

По прочтении докладной записки Дутч хотел потребовать от Деверо заявления об отставке, но его заместитель, Джордж Тенет, посоветовал не спешить с выводами, и в результате ушел Дутч, а Тенет занял его место.

А летом 1998 года произошли события, которые заставили нового директора в полной мере задействовать этого саркастичного, но знающего дело интеллектуала, несмотря на пренебрежительное отношение Деверо к их общему начальнику. В Африке взорвали два американских посольства.

Даже зеленый новичок понимал, что с завершением холодной войны в 1991 году новая «холодная война» будет вестись с поднимающим голову терроризмом, и в составе операционного отделения появился Антитеррористический центр.