Заарин - Алексей Шаманов Страница 49

Посередине пустыря полыхал большой костер. Три шамана в одежде для камланий били в бубны около него. Среди них был Пятнистый Волк. Сорока же осталась в улусе. Прежде всего она не черная шаманка, а женщина. Табу распространялось и на нее.

Гомбо Хандагурову камлать не дозволено было по рангу. Шаман получал бубен лишь после посвящения в хэсэтэ-боо, что соответствовало пятой ступени, он же был лишь на третьей. Как велел ему Пятнистый Волк, Гомбо стоял в первых рядах мужчин улуса.

Полярная Сова руководил действом. Он был хорьботой-боо, «получивший шаманский посох с конскими копытами», и его шестой ранг оказался высшим среди присутствующих боо. Шаман этой ступени мог совершать жертвоприношения конем или быком, а чтобы призвать «онго», духа-покровителя рода, ему уже не требовались ни бубен, ни заклинания, достаточно было просто сосредоточиться. Полярная Сова, впрочем, этой способностью не обладал…

В кожаной одежде со множеством бубенцов и подвесок, Сова принес в жертву черного коня, на котором с Ольхона привезли заарина, и слил его кровь в таган с кипящей водой, подвешенный над огнем.

Разделав лошадиную тушу острым ножом, он вывернул из нее лопатку и стал всматриваться в нее подслеповатыми старческими глазами. Вероятно, ничего не разглядев, он подошел ближе к костру.

Народ затих в ожидании предсказания, даже боо перестали бить в бубны.

Хорьботой-боо смотрел на лопатку и молчал.

— Что? — нарушил тишину Пятнистый Волк. — Что ты там видишь?

— Кажется, мы творим беззаконие, — почти прошептал Сова. — Надо остановить обряд…

Волк подошел к нему и протянул руку:

— Дай!

Тот отдал ему лопатку. Едва взглянув, Волк, потрясая ею над головой, воскликнул:

— Да будет наказан подлый убийца! Тэнгри-небожители благословляют нас на это! — После чего Волк бросил лошадиную лопатку в костер и ударил в бубен. — Продолжаем! — прокричал он, затем в полной тишине добавил, взглянув в небеса: — Я хочу успеть вернуться под крышу еще до начала грозы.

Лунный диск уже наполовину скрыл солнце, заметно потемнело. Черные густые тучи, казалось, вот-вот опустятся на поверхность земли.

— Это заарин, — шептались в толпе, — это он вызывает грозу…

То, что началось затмение, до сих пор никто не понял.

Сова стоял с опущенным ножом в руке, и по лицу его текли слезы.

Теперь уже по указанию Пятнистого Волка двое дюжих мужчин в светской одежде — в синих халатах и шапках в форме юрты — подхватили упакованное тело и потащили к глубокой и узкой яме.

Черные тучи опустились к самой земле, окончательно заслонив солнце, и без того более чем наполовину заслоненное Луной. Да и было ли Солнце в этот вечер? Был ли вечер? Или давно наступила ночь, которая длилась и длилась, готовая для пленника сделаться бесконечной?

Значит, такая карма, думал заарин. Даже в кошмарном сне не мог он предвидеть подобного бесславного финала неплохо прожитой, как ему казалось, долгой жизни…

Он имел возможность, затормозив все жизненные процессы, почти остановив их, ввести тело в анабиоз и оставаться в этом состоянии между жизнью и смертью сколь угодно долго, целую вечность. Он решил этого не делать. Он пожелал умереть. Умереть, чтобы отомстить. Он понял, что такова его карма, и принял ее безропотно. Да будет так!

Заарин мысленно сжал свое сердце в кулаке и раздавил его. Он умер мгновенно. Палачи сунули в яму головой вниз уже мертвое тело, хотя никто об этом так и не узнал.

Общеизвестно, что у каждого человека три души. Одна из них в момент смерти отлетает в Верхний мир к тэнгри-небожителям, другая, как было обещано Эрлен-хану за сотворение Срединного мира, опускается в преисподнюю, третья становится духом-боохолдоем и остается при теле в ожидании нового рождения.

Дух заарина наблюдал за казнью, но нельзя сказать, чтобы беспристрастно…

— А это второй убийца! — объявил Пятнистый Волк и бросил в могилу клыкастый череп Сибирского Тигра.

Палачи взялись за лопаты, но Волк остановил их и подозвал Гомбо. Тот подошел, дрожа от страха.

— Ты обещал доказать, что непричастен к делам заарина. Ты помнишь об этом?

— Да.

— Тогда помочись сверху на его тело!

Гомбо молчал, ошарашенный предложением Волка. Он ожидал какого угодно доказательства, но не подобного. А по толпе мужчин пошел ропот. Это действительно было чересчур и переходило все рамки дозволенного.

— Живее, хонзохон! — прикрикнул на молодого боо Пятнистый Волк, и Гомбо трясущимися руками раздвинул полы халата…

Подбежал Полярная Сова, все еще сжимающий в руках жертвенный нож.

— Опомнись, Волк! — закричал он. — Это святотатство!

— Уйди, слабосильный старик!

Волк с силой оттолкнул Сову, и тот упал на руки мужчин улуса.

Тем временем Гомбо, до предела униженный, уже поливал желтой струей тело заарина. Он вряд ли вообще осознавал, что делает…

Отпихнув в сторону Гомбо, Волк сам взялся за лопату, и первые комья земли упали на тело, орошенное мочой отступника и предателя.

— Быстрее! — поторопил Волк, передавая лопату мужчинам. — Надо успеть до грозы!

Успели. Могилу забросали землей, холм утрамбовали лопатами…

В этот самый момент все и началось. Как по команде, тучи на западе разошлись вдруг в стороны, образовав овальное окошко, в котором все наконец увидели Солнце, закрытое лунным диском, но не целиком. По краям Луны сиял яркий солнечный нимб.

Напуганные, ничего не понимающие люди молча смотрели в небо.

— Заарин съел солнце, и все мы теперь погибнем без его света и тепла! — возопил Полярная Сова. — Смерть нам, подлецам и предателям, казнившим невиновного и надругавшимся над мертвым телом!!!

Словно услышав старика шамана, небеса разверзлись и хлынул ливень апокалипсических масштабов.

Ударил гром…

Всю свою долгую жизнь Баташулуун Шагланов искоренял в себе низменные чувства, в первую очередь алчность и ненависть. Ему казалось, он преуспел в этом, однако, вероятно, ненависть неистребима. Дух заарина ненавидел Пятнистого Волка, главного после Гомбо виновника позорной казни.

Пятнистый Волк тем временем поднял с земли подготовленный заранее осиновый кол и замахнулся им с такой силой, будто собрался пропороть насквозь заживо погребенного.

Вдруг зигзагообразная молния ударила с небес точно в осиновый кол, и его заостренное основание вспыхнуло, как серная спичка, а Пятнистый Волк, дико заорав, вонзил его не в могильный холм, а себе в живот и, скорчившись, упал наземь.

Могильщики, в ужасе побросав лопаты, смешались с толпой, и люди уже готовы были бежать в улус под крыши, подальше от того, что было содеяно, пусть не ими, но с их одобрения.