Мистер убийца - Дин Кунц Страница 49

– С превеликим удовольствием, лейтенант. Мне повторить свою просьбу в той же форме?

Слова, подобные тем, что Пейдж произнесла в адрес Лоубока, она произносила впервые. Марти не мог припомнить ничего подобного, ну разве что в очень интимной обстановке. Это означало, что гнев Пейдж не прошел, хотя она и скрывала его под маской веселости и фривольности. И это было хорошо. Ей понадобится злость, чтобы пережить эту ночь. Она поможет ей обуздать страх.

* * *

Он закрывает глаза и пытается обрисовать свою боль. Это огонь. Красивое яркое филигранное кружево, калено-белое с оттенками красного и желтого. Она начинается в основании шеи, пронзает спину, опоясывает бедра, грудь и живот.

Составляя отчетливый зрительный образ боли, он лучше представляет себе свое состояние. Улучшается оно или ухудшается. Его, по сути, интересует одно: как быстро он поправляется. Это не первое его ранение, правда, предыдущие были не такие серьезные, и он знал, чего ему ждать: слишком долгое выздоровление не пойдет ему на пользу.

Боль была ужасной в течение одной-двух минут после ранения. Она вгрызалась в его внутренности подобно чудовищному утробному плоду, ищущему из них выхода.

К счастью, у него поразительно высокий, уникальный предел терпимости к боли. Его знание того, что на смену агонии вскоре придет более терпимая боль, также придавало ему мужества.

К тому времени, когда он ковылял через черный ход к своей "хонде", кровотечение полностью прекратилось. Теперь он испытывает приступ голода, который изнуряет его больше, чем боль от ран. Желудок сводит, затем спазмы прекращаются, но сразу же начинаются вновь.

По дороге из своего дома, в машине, в самый разгар ливня, рассекая мутные потоки воды, он испытывает такое чувство голода, что его начинает трясти. Это не простой озноб, вызванный желанием поесть, а изматывающая его дрожь, которая заставляет зубы сжиматься.

Его удивительный обмен веществ придает ему силу, поддерживает его жизненную энергию на высоком уровне, избавляет от необходимости спать каждую ночь, позволяет выздоравливать с поразительной быстротой – одним словом, это кладезь различных физических благодатей. Однако и у него есть определенные требования. Даже в обычный день у него аппетит равен аппетиту двух лесорубов. Когда он лишен сна, ранен или испытывает какие-либо чрезвычайные нагрузки, просто голод переходит в волчий аппетит, а тот в свою очередь – в невыносимую потребность насытиться, что не позволяет ему думать ни о чем ином, кроме пищи.

И хотя в салоне "хонды" полно пустых пакетов и сумок из-под еды, нигде нет и намека даже на небольшой кусочек съестного. На последнем отрезке пути от гор Сан-Бернардино в долину округа Орандж он лихорадочно уничтожил все до последней крошки. Кусочки высохшего шоколада, капли горчицы, масла, жира не могли бы подкрепить его силы и компенсировать даже ту энергию, которую бы он затратил, ползая в темноте, чтобы найти и слизать их.

Когда он добирается до ресторана быстрого обслуживания с окошком для выдачи заказа, ему кажется, что в центре его брюшной полости холодная пустота, в которой он растворяется. Она все пустеет и пустеет, становится все холоднее и холоднее, будто его организм ест себя, чтобы восстановиться, разлагая две клетки и создавая только одну. Он кусает свою руку в отчаянной попытке облегчить изматывающую его боль, вызванную голодом. Он представляет себе, как он рвет на куски свою собственную плоть и с жадностью высасывает и глотает свою горячую кровь. Все, что угодно, лишь бы облегчить свод страдания, все, что угодно, не важно каким омерзительным это может показаться. Но он сдерживает себя, потому что, охваченный этим диким приступом нечеловеческого голода, он почти уверен, что от него осталась только кожа да кости. Он ощущает себя совершенно пустым и хрупким, как тончайший стакан с новогодним орнаментом, и верит в то, что может раствориться и превратиться в тысячи безжизненных кусочков, как только его зубы прокусят высохшую кожу.

Окошко заказов "Мак-Дональдса" оснащено стареньким переговорным устройством, по которому голос невидимого официанта дрожит и кажется неестественным. Киллер уверенно заказывает столько еды, сколько было бы достаточно для персонала небольшого офиса: шесть чизбургеров, биг-маки, жареный картофель, два бутерброда с рыбой, два шоколадных коктейля с молоком и большие стаканы с кокой; его обмен веществ, если его не подпитывать, быстро ведет не только к истощению, но и обезвоживанию организма.

Его машина окружена множеством других машин, стоящих в очереди к окошку. Очередь движется слишком медленно. Ему приходится ждать, так как его запачканная кровью одежда и простреленная рубашка не позволяют войти в ресторан или магазин и получить желаемое, не вызвав к себе повышенного интереса окружающих.

Кровотечение прекратилось, но два пулевых ранения еще не зажили. Эти зияющие дыры, в которые он мог вставить на довольно-таки большую глубину большой палец, вызвали бы больший интерес, чем окровавленная рубашка.

Одна из пуль полностью прошла через него, задев спину и позвоночник. Он знает, что это отверстие на спине больше обеих дыр в груди. Он чувствует, как растягиваются рваные клочья раны, когда спина прикасается к сиденью машины.

Ему повезло, что ни одна из пуль не задела сердце. Он бы не выжил. Ему страшны только ранения в сердце и голову.

Подъехав к окошку, он расплачивается с кассиром деньгами, взятыми у Джека и Френни в Оклахоме двое суток тому назад. Чтобы молодая женщина окошке кассы не увидела, что его трясет, он, передавая ей деньги, изо всех сил пытается унять сильную дрожь. Он не смотрит ей в лицо, повернув голову в сторону, и она не видит его изуродованную грудь, бледное лицо, обезображенное страданием.

Официантка протягивает ему его заказ в нескольких белых пакетах, он, не глядя на нее, берет их и сгружает на сиденье рядом с местом водителя. Он с трудом удерживается от того, чтобы не разорвать пакеты и тотчас же не накинуться на еду. Ему хватает ума, чтобы понять, что таким образом он задержит очередь.

Он паркует машину в самом темном углу стоянки, выключает фары и "дворники". Бросает беглый взгляд в зеркало заднего обзора, видит свое исхудалое лицо и понимает, что за прошедшие часы потерял несколько килограммов. Глаза ввалились, а под ними большие черные круги. Он приглушает насколько это возможно свет на панели управления, но мотор не выключает, так как ему в его ослабленном состоянии необходимо тепло нагревателя. Теперь он в надежном укрытии. Капли дождя, стекающие по стеклу, мерцают в отраженном свете неоновых огней, укрывая его от любопытных взглядов.

В этой созданной им пещере он дает волю своей дикости, на время потеряв человеческий облик. Он с животной жадностью и нетерпением накидывается на еду, наполняет ею рот и глотает все, не прожевывая. Крошки из чизбургеров, булок и жареного картофеля прилипают к его губам и зубам, падают на грудь; кола и молочный коктейль стекают на ворот рубашки. Он, задыхаясь, кашляет, и крошки падают на рулевое колесо и приборную доску, но продолжает есть с такой же волчьей жадностью и поспешностью, издавая при этом какие-то нечленораздельные звуки и тихие стоны удовлетворения.