Код Маннергейма - Василий Горлов Страница 47

— А для придания необходимых сил немедленно назначаю лечебную процедуру. ЦИТО, — поднял он вверх указательный палец. — Светочка, сосудорасширяющее и три мензурки.

Тренированная Света проворно извлекла из недр шкафчика для медикаментов бутылку армянского коньяка. Хирург наполнил янтарной жидкостью три стеклянных стаканчика.

— Настоящий, из Еревана, — похвастал он, — пару месяцев назад в драке порезали армянина одного, я его заштопал, а благодарные родственники презентовали за работу целый ящик замечательного коньяка — совсем такого, как в далеком советском прошлом. Ну, — подражая актеру Булдакову пробасил он, — за свободу слова.

Они чокнулись и выпили. Коньяк действительно оказался великолепным — ароматным, мягким и не сладким.

— Извини, друг, с закуской проблемы. У меня, правда, есть чем, — он притянул к себе медсестру и с удовольствием поцеловал ее в упругую щечку. — Вай, ну просто персик, честное слово. Ну ладно, боец видимого фронта, топай домой отлеживаться и давай-ка приходи через недельку — Светочка тебе швы удалит.

Ноябрь 1908 г., Пекин, русская миссия

Почти год минул с той поры, как я сделал в дневнике последнюю запись. И сейчас, когда путешествие наше можно считать завершенным, я, пребывая под радушным кровом российского посольства в Пекине, намерен восстановить, насколько это будет в моих силах, минувшие события. После двухлетних изнурительных странствий я наслаждаюсь комфортом цивилизации и восстанавливаю свое пошатнувшееся в результате тяжелого ранения здоровье под наблюдением милейшего посольского доктора Переяславцева, старательно выполняя все его рекомендации. Однако отказаться от двух нездоровых привычек — курения и употребления леденцов, — удовольствия, предаваться которым я был лишен более года, никак не удается.

Описывать продолжительное путешествие нашего отряда по маршруту Ланчжоу — Тибет я не намерен: это были бесконечно однообразные дни тяжелого пути по заснеженной пустыне. Боевое крещение отряд получил близ озера Кукнор. Мы наткнулись на банду Рабдана. Тенцинг позже рассказал мне, что Рабдан — бывший монах и сейчас он уже очень стар, почти ослеп, но грабежи и убийства не прекращает, а шайка его насчитывает до сотни хорошо вооруженных головорезов. Озеро Кукнор считается у буддистов священным, и мимо него пролегает главный путь паломников в Тибет. Этим и пользуются бандиты. Наш отряд они, очевидно, приняли за научную экспедицию и рассчитывали на легкую добычу.

Дружным и умелым огнем мы рассеяли нападавших и позже насчитали более десятка убитых бандитов. Были потери и с нашей стороны: погибли солдаты Миронов и Афанасьев. И без того маленький отряд еще сократился.

Преодолев первый тибетский перевал, для чего пришлось подняться на четыре километра, познакомившись на личном опыте с высотной болезнью, вышли на широкое горное плато — перед нами простиралась страна кочевников Кам. В этой горной стране, жители которой носят общее название кампа, соседствуют несколько племен. Мой спутник Тенцинг принадлежит к самому многочисленному — дэрэ. Из бесед я понял, что кампа, кстати, внешне не походившие на монголов или китайцев, отличавшиеся высоким ростом и напоминавшие северо-американских индейцев чертами лица, слывут в Тибете воинами и разбойниками.

— Лучшая религия в У-Цзане, лучшие мужчины в Каме, лучшие лошади в Амдо, — не без гордости перевел как-то Тенцинг тибетскую поговорку.

Верхняя одежда кампа чуба — необходимый в суровом климате высокогорья теплый халат из меха яка. Когда становится жарко, его завязывают у пояса. И женщины, и мужчины носят меховые штаны и войлочные сапоги с загнутыми вверх носами. Мужской костюм дополняется фетровой шляпой. Все мужчины вооружены длинными кинжалами местной работы, ножны украшены серебром и камнями, у многих за спиной луки и колчаны со стрелами — кампа искусные лучники.

Как я уяснил, Тенцинг — приверженец буддизма, но здесь широко распространены и древние языческие верования. У него в проколотую мочку уха вставлена крупная бирюзовая серьга — для отпугивания злых духов.

На горных перевалах в стране Кам нам не раз попадались укрепленные камнями шесты — ларце. На протянутых от шестов веревках вывешены разноцветные молитвенные флажки. Тенцинг обязательно останавливался у каждого и добавлял к уже висящим свой флаг. Таков древний обычай этих мест, своеобразная плата за проход по перевалу, чтобы не разгневались суровые горные духи. Иначе они предстанут бесплотными, сотканными из туманами тенями — и горе тем, кто вызвал их гнев.

В языческом пантеоне богов главное место занимает Тенгри — «Вечное небо», присутствуют также духи воды Лу, воздушные всадники Цан, в чьей власти ветры и ураганы, боги земли, дома и очажного огня. И каждый, конечно, требует уважительного к себе отношения и соблюдения многочисленных ритуалов.

— Каждого человека, — говорил Тенцинг, — сторожат духи-защитники. Два самых главных сидят на плечах. Для того чтобы человека поразить мечом или стрелой, нужно их обязательно спугнуть. — При этих словах он присел, растопырил руки, скорчил страшную гримасу и с диким криком подпрыгнул, а потом, довольный собой, пояснил: — Так мы перед боем запугиваем духов наших врагов.

По его мнению, именно из-за того, что тибетцы не успели проделать этот языческий ритуал, они и проиграли британцам битву при Гьянцзе. Я не стал переубеждать гордого и чрезмерно обидчивого Тенцинга. Но из рассказов я заключил, что главная причина поражения — полное отсутствие у тибетских военоначальников представления о тактике современного боя, слабая вооруженность и плохая организация войска. Поэтому, когда английские офицеры, встретившись с тибетскими командирами якобы для переговоров, коварно их перестреляли, пятитысячная тибетская армия стала легкой добычей для экспедиционного корпуса.

В канун Рождества 1908 года мы вышли к главному городу Кама — Кандингу. В широкой горной долине на берегу реки, на высокой скале, возвышался замок традиционной тибетской постройки — резиденция местной правительницы-княгини. В городе пагода да несколько десятков домов. Дома в несколько этажей, сложенные из камня, с белеными стенами, которые имеют отчетливый наклон внутрь. Узкие и глубокие оконные ниши обведены черным контуром — это усиливает ощущение неприветливости и закрытости жилищ. Вокруг города в речной долине раскинулся большой лагерь кочевников. Их черные шатры-палатки из шкур яков установлены кругом, в центре которого сложены из камня невысокие загородки для стада. Мы разместились в таких же палатках. Понизу они обложены камнем для защиты от ветра и снега.

Внутри каждого шатра — каменный очаг, где постоянно поддерживается огонь. Единственный вид топлива здесь — аргал, лепешки из навоза, смешанного с соломой: они налеплены всюду для просушки. Однако тепла и света дают они мало, да и сильно дымят. Дым уходит в специально оставленную в крыше палатки щель. По темным углам расставлены высокие деревянные бочонки — в них хранят сбитое из молока яка соленое масло. У очага два прокопченных котелка, для чая и цзамбы, похлебки из ячменной муки. Похлебка да чай, приготовляемый с маслом, солью и содой, — вот и весь рацион здешних кочевников.