Тень за спиной  - Тана Френч Страница 46

О’Келли еще с минуту сверлил меня единственным глазом, второй так и терялся в тени. Я не отвела взгляда. Наконец он сказал:

– Держите меня в курсе. Я хочу полный отчет у себя на столе каждый вечер. Если вылезет что-то важное, вы не ждете вечера. Вы немедленно сообщаете мне. Все ясно?

– Ясно.

Стив молча кивнул.

– Хорошо.

О’Келли повернулся к одной из груд своих папок и принялся что-то листать. Пыль закружилась в круге света.

– Идите поспите. Выглядите даже хуже, чем утром.

Мы со Стивом вернулись в комнату С, плотно закрыли дверь и только потом позволили себе переглянуться.

– Что это было? – спросил он.

Я стащила свое пальто со спинки стула и влезла в него. Когда мы вошли, практиканты были погружены в работу. В комнате стоял шелест бумаг и щелканье клавиатур.

– Это было явление шефа, поджаривающего нас на медленном огне.

– Это я понял. Но зачем? До этого наши дела были ему до лампочки, выволочки устраивал, только если мы тянули резину.

Я обмотала шею шарфом. Темнота за окном наглядно указывала, какая там холодрыга. О’Келли слегка приглушил сияние наших грандиозных замыслов. Гангстеры и продажные полицейские вдруг показались легкой разминкой по сравнению с коллегами, что ждут, когда можно будет напакостить мне по-крупному.

– Именно. Но даже после всех выволочек я еще здесь. Может, шеф решил, что пришло время поднять ставки?

– Или… – очень тихо сказал Стив. Он и не думал одеваться, так и стоял у своего стола, барабаня по нему. – Или он думает о том же, что и мы, может, уже давно думает, но не хочет ничего говорить, пока не убедится окончательно…

– Я пошла домой.

Снаружи мое жилище – близнец домика Ашлин Мюррей. Викторианский, одноэтажный, с террасой, массивными стенами и низкими потолками. Мне одной вполне хватает. Когда я позволяю кому-нибудь остаться у меня на ночь, а это бывает нечасто, то по утрам с раздражением начинаю чувствовать, что мы натыкаемся друг на дружку. Перепись населения 1901 года утверждает, что в таких домах обычно проживали семейства с семью детьми.

Внутри же моя квартира не имеет ничего общего с гнездышком Ашлин. Полы у меня старинные, я сама их чистила и циклевала, камин тоже настоящий, а не эта газовая дрянь, стены я отскребла до кирпичей, а потом сама же оштукатурила. Выплаты за дом и машину съедают изрядную часть жалованья, поэтому вся мебель куплена в «Оксфам» или на распродажах в «Икеа», но голубков и розочек у меня точно не водится.

Я швырнула сумку на диван, отключила сигнализацию и включила кофемашину. Тренькнул телефон – сообщение от подруги Лизы: Мы в пабе. Приходи! Я настучала: После двойной смены. Умерла. Это было недалеко от истины: я на ногах почти двое суток, глаза уже не способны сфокусироваться. Можно, конечно, пропустить стаканчик и посмеяться в компании людей, не считающих меня токсичной. Но есть причина, по которой я останусь дома. Если ты проводишь достаточно много времени с надписью «Я ДЕРЬМО», вытатуированной на лбу, то начинаешь опасаться, что эта надпись заживет собственной жизнью и каждый, с кем ты говоришь, сможет ее разглядеть. Для моих друзей я – крутой коп Антуанетта, умная и успешная Антуанетта, которая любому надерет задницу, так что задевать Антуанетту себе дороже. Хочу, чтобы так это и осталось. Я упустила массу возможностей выпить пинту за последние месяцы.

А кроме того, готова биться об заклад, что в компании в пабе меня поджидает мой приятель из охранной фирмы. И сейчас мне совсем не хочется выслушивать очередное предложение перейти к нему на работу. Я не приму его предложение – не сегодня, во всяком случае, не когда мне бросили вызов. Но и чтобы предложение отменили навсегда, мне тоже не хочется.

Мне бы закинуть что-то в желудок и рухнуть в постель, но я ненавижу тратить время на сон еще больше, чем на всякие обеды-ужины, потому сунула порцию готовой пасты в микроволновку. Пока она разогревалась, позвонила маме. Я звоню ей каждый вечер, понятия не имею почему. Моя ма не из тех, кто жалуется на боли в спине или начинает рассказывать, дочь которой из подруг залетела и скоро родит, или что она нашла в мусорной корзинке средней руки начальника, поэтому у нас не особо много тем для разговоров. Когда я в хорошем настроении, то в общих чертах рассказываю, как прошел мой день. Когда в плохом, пускаюсь в подробностях описывать, как выглядел потерпевший и как рыдали его родители. Иногда я ловлю себя на том, что специально фиксирую в уме на местах преступления детали поужаснее, надеясь, что пройму ими ма, у нее прервется дыхание или она заорет, чтобы я прекратила. Но этого никогда не происходит.

– Привет, – сказала ма.

Щелчок зажигалки. Она обязана курить, пока мы разговариваем. Я нажала на кнопку «эспрессо».

– Привет.

– Какие новости?

– Мы с Мораном выезжали на уличную драку. Парочка пьяных ребятишек взяла в оборот третьего и немного поскакала у него на голове. Глазные яблоки катались по асфальту.

– Хм. Больше ничего интересного?

Мне не хотелось рассказывать про Ашлин. Слишком много дерьма вокруг, и слишком со многим я еще не разобралась. Я никогда не рассказываю маме то, чего сама не понимаю.

– Не. Лиза зовет выпить с ее компанией, но я просто мертвая. Валюсь с ног.

Ма немного помолчала, исключительно для того, чтобы дать мне понять: моя ложь от нее не укрылась. Затем сказала:

– Мэри Лан говорит, что про тебя сегодня в газетах писали.

Ну конечно. С этой коровы станется.

– Так и сказала?

– И не в связи с уличной дракой. А в связи с какой-то девушкой, убитой прямо у себя дома. В газете из тебя сущее чудище сделали.

Я заменила кофейную капсулу и снова нажала кнопку. Кофе мне требовался двойной крепости.

– Обычное дело. В газеты оно попало только потому, что девушка была блондинкой и на ней был слой макияжа в два пальца. Кроме того, этот репортер меня терпеть не может. Конец истории.

Большинство мамочек, почуяв слабину, принялись бы ковырять у своего дитяти дырку в голове и высосали бы по капле весь мозг. Моя ма не из таких. Для нее главное – указать, кто тут босс, и не надо пытаться морочить ей голову. Но указав на это, она тут же успокаивается.

– Ленни снова просится переехать ко мне.

Ленни и ма вместе уже девять лет, с перерывами. Нормальный мужик.

– И?

В трубке раздался смех, потом шорох выпускаемого дыма.

– Сказала, что он, должно быть, шутит. Если бы мне требовались его грязные труселя в моей спальне, то они давно бы уже там поселились. В общем, несет сам не знает что. Ему больше не нравится, как я готовлю, да и на расстоянии он дешевле обходится…

Она еще немного прошлась насчет Ленни, докурила и попрощалась. Звякнула микроволновка. Я вытащила имитацию пасты, взяла кофе, села на диван и включила ноутбук.