Наемник - Чарльз Холдефер Страница 46

– Тридцать четыре года? Должно быть, вы очень удивились.

– Нет. Вы не понимаете. Я ждала этого письма.

– О-о.

– Так развивалась ситуация. Реджи только что похоронил жену и хотел знать, не приеду ли я повидаться с ним. К несчастью, он и сам серьезно болен. Именно поэтому я не могу подождать до конца учебного года.

– Надо же! Вот это история!

– Да. Вот такая любовная история.

Я приподнялся и снова сел на кушетке; я сказал ей, что это хорошая история. Она снова рассмеялась своим резковатым смехом.

– Должна сказать, я довольно сильно нервничаю сейчас. Хотите увидеть его фотографию?

– Конечно.

В этом не было никакой логики, но я почему-то ожидал увидеть детскую фотографию. Маленький англичанин в школьном галстуке. Вместо этого на фотографии оказался дородный краснолицый мужик с татуировками на руках; он щурился на солнце и криво улыбался в камеру. Должно быть, эта фотография пришла с его последним письмом. Позади человека виднелись яркие цветы бугенвиллеи и арка с вывеской «Волосатая канарейка»; под ней висела грифельная доска с надписями: «3 ч.: Вулвергемптон – Арсенал. 6 ч.: Челси – Ноттингем-Форест». Поскольку я не мог заставить себя сказать что-нибудь приятное о внешности человека на фотографии, пришлось спрашивать о деталях.

– Что значит «Волосатая канарейка»?

– О… понимаете, так называется его бар. А одна из привлекательных черт заведения – спутниковое телевидение, по которому передают все футбольные матчи британского чемпионата. Возвращаясь с пляжа, посетители обожают их смотреть.

– А, ну да, конечно.

Я, разумеется, желал мисс Бриз и Реджи добра, но мое воображение в очередной раз отказало, и я не смог представить себе мисс Бриз в роли хозяйки бара, подающей пиво фанатам европейского футбола.

Возможно, она почувствовала мои сомнения, потому что добавила:

– Теперь заведением занимается один из его сыновей. Реджи следит в целом, чтобы все было в порядке. Второй его сын в Лондоне и тоже вполне успешен. Роджер. Он работает в министерстве транспорта.

Она взяла у меня фотографию. Мы оба молчали. До сегодняшнего дня мы вообще разговаривали только на нейтральные темы, о погоде или о табеле моего сына. Она защелкнула сумочку и спросила:

– Почему вы вернулись один? Почему ваша жена с детьми осталась в Америке? У вас проблема, мистер Янг?

– Пожалуйста, называйте меня Джордж.

Осторожно, как будто опуская ногу в горячую воду, она повторила:

– У вас проблема… Джордж?

Она молча смотрела на меня и ждала.

– Точно, проблема, – улыбаясь подтвердил я. – Еще какая!

На самом деле с моей стороны это была не откровенность, скорее блеф. Я не знал, с чего начать. Мало того, я не знал даже, сколько могу рассказать ей. Я не имел права рассказывать ей о № 4141 или о том, что Берти был одним из знаменитых в узких кругах битлов. Я не мог рассуждать о Зизу. В то же время мне показалось, что с мисс Бриз можно поговорить о том, о чем я напрасно пытался завести разговор с Бетани и Денизой, – и эту ценную возможность, пожалуй, не стоит упускать. Черт побери, мне нужно поговорить. Несмотря на очевидные различия между нами, я был уверен, что мисс Бриз способна понять все, что я ей наплету. Она не будет никого презирать. Может быть, она даже проявит мудрость. Она видела на острове достаточно американцев, чтобы иметь о нас представление. Черт, из нее получился бы прекрасный игрок в библейский бейсбол (если, конечно, мисс Бриз удалось бы уговорить на участие в игре), а приятель Реджи мог бы просветить нас насчет европейского футбола и Зизу (если бы, конечно, кто-нибудь удосужился у него спросить). Да уж, человек может прожить жизнь гораздо хуже, чем мисс Бриз.

И все же я колебался. Умоляюще поднял руки… затем сложил их перед грудью… и ничего не говорил.

– Простите, – сказала она. – Я не собиралась совать нос в чужие дела.

Эти слова развязали мне язык. Очень не хотелось ее обижать.

– О, я знаю! Все дело в том, что я не знаю, с чего начать. Речь не только о семье. Дело в том, что здесь, на острове… не все в порядке. Происходят нехорошие вещи!

Она медленно кивнула. Мое заявление прозвучало мелодраматично, даже немного идиотски. Я задышал быстрее и одновременно понизил голос, как будто этого требовало наше взаимное доверие. Как будто мисс Бриз залезла в свою сумочку и вытащила на свет божий старинную лакированную слуховую трубку.

– Приехав сюда, я согласился на грязную работу. И не хочу больше заниматься ей.

Она шевельнулась на стуле, поджала губы, но ничего не сказала. Она никогда не спешила говорить. Прошло некоторое время.

– Да, Джордж. Я слушаю.

– Но это почти все, что я могу сказать. Я не хочу больше этим заниматься. В этом и проблема. В этом и вопрос.

Она наклонилась и взяла меня за руку.

– Мне кажется, вы только что ответили на него.

Я продолжил. Голос звучал жутко, как кваканье лягушки-быка, – и не из-за болезни, а из-за странного чувства, которое зародилось во мне и теперь быстро нарастало. Я начал дрожать, причем дрожали руки вплоть до запястий, не только пальцы; я всем телом ощущал дрожь в костях.

– Но дело не только в том, что я не хочу больше этого делать. Не только. Есть вещи, которые уже сделаны. Я хочу… я хочу, чтобы с ними тоже разобрались.

Она схватила мое дрожащее запястье и крепко сжала в своей руке.

– Звучит подходяще, Джордж. Похоже, это хороший план.

– Нет, не хороший! – вскричал я. – Я имею в виду, вряд ли это можно назвать планом. Ничего не произойдет само по себе. И не устаканится само. Это трудно.

Она кивнула:

– Я вам верю.

Ее ответы не устраивали меня, они не давали четких рекомендаций, которых я так жаждал; тем не менее я не жалел, что начал этот разговор. Казалось, ее рука на моем запястье подтверждает реальность окружающего мира; ощущая ее прикосновение, я верил, что не схожу потихоньку с ума. Тому были свои причины. Как ни хотелось мне уйти из «ПостКо», убраться с Омеги и продолжить нормальную жизнь, я понимал, что стать снова свободным будет нелегко; это процесс вовсе не автоматический. Как бы мне этого ни хотелось. То, что произошло на Омеге, необходимо осмыслить и принять; с этим придется жить. Мой рапорт по делу № 4141 должен был стать ступенькой на этом пути – но только одной из ступенек.

– Я не слишком продвинулся с реализацией этого плана, мисс Бриз. И я один в этом деле.

– Именно это, Джордж, порой делает добродетель столь драгоценной. В конце концов все сходится к одному человеку. Вы получили шанс.

По ее тону можно было подумать, что мне выпала счастливая возможность. Я лично был в этом далеко не убежден. Нет, мне перспектива такого выбора совершенно не нравилась.