Вирусный маркетинг - Марен Ледэн Страница 46

— Я с тобой.

— Отлично! Лора?

— Это глупо.

— У тебя три секунды. Три…

— Ты совсем потерял голову, Натан!

— …два…

— Хватит!

— …один… ноль! Что ты решила?

— А у меня что, есть выбор?

— Чудно! Как думаете, в какую сторону нам пойти?

Камилла указывает на лестницу в конце коридора.

— Туда. На пятый этаж. Кажется, там отделение для легких больных. Там наверняка найдется утолок, где можно притаиться, чтобы никто не заметил. Притворимся посетителями, а там посмотрим.

Натан уже направляется к лестнице.

— Пошли.

Девушки идут за ним по пятам.

Пока они бегут по лестнице, перепрыгивая ступеньки, Лора бросает на Натана разъяренные взгляды. Ее ноздри слегка раздуваются в такт дыханию. Под прозрачной кожей бьется голубая венка. У нее совсем нет одышки. Меньше чем за двадцать секунд они добираются до пятого этажа. Это действительно отделение для легких больных, тихое место, куда, похоже, редко кто-либо заглядывает. Ни одного врача или пациента в коридорах. В воздухе витает слабый запах эфира. Слегка отдает хлоркой. По всей видимости, не самое посещаемое место.

«Тем лучше, это облегчает задачу».

Они наугад выбирают палату и запираются там на ключ.

ПРИВА,

15 августа 2002

Молодой человек поворачивается ко мне.

«Созрел».

Провал операции не в моих интересах. Они следят за мной на расстоянии с помощью электроники. Через пару столиков сидят два громилы в светлых брюках и куртках и пялятся на меня. Никто не обращает на них внимания. Чувствую себя сильной, как тысяча женщин. Я запрограммирована на это. Я готова на все, чтобы хоть на долю секунды усыпить его бдительность. Но этим вечером он настороже.

«О том, чтобы сделать неверный шаг, не может быть и речи».

Молодого человека зовут Эндрю. Не очень хорошо говорит по-французски. Довольно симпатичный парень. Неважно. Сосредоточенный на приемах обольщения, он даже не замечает, что я первая подхожу и заговариваю с ним. Очевидно, он считает, что обязан этим своему одеколону или природному обаянию. Я мысленно улыбаюсь, но не показываю ему этого. В глубине бара сидит другой, тот, что с самого начала привлек мое внимание. Я засомневалась. Он выглядит слишком нежным. В его глазах я увидела слабость. Профессиональное чутье заставило меня отбросить этот вариант. Никаких эмоций, никаких чувств. Слишком опасно. Слишком велика вероятность ошибки.

Эндрю только что исполнилось двадцать пять. Идеально подходящие данные. Он пришел сюда, чтобы утолить сексуальный голод. Должно быть, часто меняет партнерш. Живет в кемпинге в двух километрах от города. Там полно немок, голландок и парижанок, приехавших на юг Франции позагорать. Запоминаю адрес.

Он отвечает требованиям отбора, это чувствуется сразу.

Предполагается, что я всего лишь делаю свою работу, но я и не подумаю ограничиться этим. Пусть Сахар убьет меня по возвращении, мне плевать. Сегодня я решаю, чего хочу от мужчины. Нормальному человеку не понять, какое наслаждение я собираюсь получить от этого. Диктовать свои правила. Навязывать свои желания. Сегодня вечером я теряю девственность во второй раз. Только вот слово «девственность» звучит крайне двусмысленно, когда речь идет обо мне. Сегодня я капитан корабля, хоть они и напичкали меня индикаторами.

Это первый мужчина, которого выбираю я.

Я думаю о своих дочерях. Знаю, сейчас не время, но мысль о них приходит внезапно.

— Какие еще дочери?

«Почему он смеялся?»

Теперь я знаю ответ. Вот уже два дня. Человек-в-сером сообщил мне его мимоходом, во время обычного разговора о том, как я веду себя на людях.

Ради удовольствия причинить мне боль.

Тогда же он рассказал о новом эксперименте, объектом которого я стану. О том, какой ценой меня выпустят на волю из его чертовых лабораторий.

Такой вот короткий поводок, сделанный специально для меня.

— Нужно, чтобы ты притягивала мужские взгляды, это не так трудно! Ты должна держаться как соблазнительница. Не должна показывать своих эмоций. И нам совершенно все равно, нравится тебе жертва или нет!

— Неужели ты знаешь, что такое соблазнение?

Он не оценил шутку, побагровел. Но каким-то непонятным образом, безо всякого перехода, его лицо вдруг просветлело, и он заулыбался. Ненавижу эту улыбку.

— Скоро ты выйдешь отсюда, Иезавель.

Я приготовилась обороняться.

— Я придумал для тебя новую миссию. Конец лабораторной жизни. Оставим ее пациенткам психбольницы, которых Марк в избытке поставляет нам для опытов.

— И что же это?

— Мы перейдем к экспериментам в реальных условиях.

— То есть?

— Будем применять так называемый метод «случайного распространения».

Я потеряла дар речи.

— Ты ведь знаешь, в чем он состоит?

Когда имеешь дело с человеком-в-сером, нужно ожидать худшего.

— Да.

— Мы выпустим тебя в общественном месте. Я предпочитаю не говорить, где, надеюсь, тебя это не смущает?

— Как тебе угодно.

— Завтра я изложу задачу подробно, тебе нужно будет найти мужчину, пока достаточно и одного, и показать нам, на что ты способна, моя маленькая Иезавель.

— Как тебе угодно.

— Ты должна будешь соблазнить его, отвести куда-нибудь и там заняться им, показать ему все, чему мы тебя учили. Понимаешь, о чем я?

— Хм-м…

— Проделаешь то, чему я тебя учил, и за работу примутся нановирусики Каролы. Просто отдашься на волю процессам, которые они запустят в твоем теле и в теле мужчины. За тебя будут говорить гены, милая моя Иезавель. Я уверен, ты готова к этому.

— Прекрати!

— Ты ведь только этого и ждала.

— Прекрати!

Я закричала.

Но он продолжал свою песню.

Невозмутимый.

— Тебе нужно будет замечать любые его реакции. Будь внимательна, ты не должна ничего пропустить. Возможно, он не выживет после ваших утех. Вполне вероятно, что негативная реакция проявится, как только вирусы попадут в его кровь или пищеварительный тракт. Я готовил тебя ко всему этому.

Мне вспомнился один подопытный, который начал мутировать прямо во мне, когда мы были в зале 120. Чтобы перенести эти ежедневные ужасы, я закрывала глаза, поэтому почувствовала изменение его тела раньше, чем увидела. Кошмарное ощущение. Его член начал расти в моем влагалище, разрывая плоть и причиняя нестерпимую боль. Страдания заставили меня открыть глаза, и, увидев масштабы трансформации, я не смогла сдержать рвотный рефлекс. В нем не осталось ничего человеческого. Лицо — сплошная опухоль. Реакция отторжения. Чтобы расцепить нас, понадобилось трое мужчин. Я замкнулась в молчании и десять дней не могла проглотить ни крошки. Провал. Ничего не помню, вообще ничего. Они позволили ему перерождаться дальше, и это длилось еще три дня, пока не отказало сердце. Кажется, я при этом присутствовала. Сахар показал мне видео, как только я пришла в себя.