Убей меня нежно - Никки Френч Страница 45

— Не знаю.

— Потом он сделал это со мной. Вы не представляете, какой он сильный. Казалось, он наслаждается, делая во время этого мне больно. Я просто лежала, вся мокрая, и ждала, когда все это закончится. Когда он кончил, то опять поцеловал меня, как будто все произошло по обоюдному согласию. Я не могла говорить, не могла ничего сделать. Он принес мое платье и трусики. Я плакала, а он просто смотрел на меня, словно ему было интересно. Потом сказал: «Это просто секс», или: «Это всего лишь секс», или что-то в этом роде и просто взял и ушел. Я оделась и вернулась в дом. Я увидела Джози с ее блондином, она мне подмигнула. А он уже танцевал с другой девушкой. Даже не взглянул на меня. Мишель, казалось, оцепенела, лицо ее было почти безразличным. Ей приходилось не раз рассказывать это. Я спросила ровным голосом, когда она обратилась в полицию. Она сказала, что подождала неделю.

— Почему так долго?

— Я чувствовала себя виноватой. Я напилась, завлекла его, я действовала за спиной у своего парня.

— Что же тогда заставило вас заявить о случившемся?

— Мой парень прослышал об этом. Мы поскандалили, и он ушел от меня. Тогда я пошла в полицию.

Мишель вдруг оглянулась, поднялась и вышла из комнаты. Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, прежде чем она вернулась с ребенком. Она снова села на диван, завернутый в одеяло младенец уютно лежал у нее на руках. Время от времени она подносила к его губам свой мизинец, и тот принимался с готовностью его сосать.

— В полиции ко мне отнеслись довольно сочувственно. На теле еще оставались синяки. Еще он... он проделывал со мной всякое, было заключение врача. Но суд прошел ужасно.

— Что случилось?

— Я дала показания, а потом поняла, что судят меня. Адвокат спрашивал о моем прошлом... в смысле о моих прошлых половых связях. Со сколькими мужчинами я переспала. Потом заставил меня рассказать все, что произошло на вечеринке. Как я поссорилась со своим парнем, что на мне было надето, сколько я выпила, как я первая его поцеловала, как заигрывала с ним. Он — Адам — сидел на скамье подсудимых с серьезным и печальным видом. Судья прекратил процесс. Мне хотелось провалиться сквозь землю... все вокруг показалось грязным. Вся моя жизнь. Я никого никогда не ненавидела так сильно, как его. — Она помолчала. — Вы мне верите?

— Вы были очень откровенны, — сказала я. Ей хотелось от меня чего-то большего. Ее лицо было по-девичьи полным, и она смотрела на меня с напряженным выражением мольбы. Я почувствовала к ней жалость, к себе тоже. Она подняла ребенка и уткнулась лицом в мягкий изгиб его шеи. Я встала. — И еще вы были смелой, — выдавила я из себя.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Вы что-нибудь с этим сделаете?

— Здесь проблемы с законом. — Меньше всего мне хотелось обнадеживать ее.

— Да, — кивнула она безнадежно. Казалось, она мало чего ждет. — Что бы вы сделали, Сильвия? Скажите.

Я заставила себя посмотреть ей в глаза. Было такое ощущение, что я смотрю не с той стороны подзорной трубы. На меня опять нахлынуло чувство двойного предательства.

— Я не знаю, что бы я сделала, — сказала я. Потом мне в голову пришла мысль: — Вы не выбираетесь в Лондон?

Она озадаченно нахмурилась.

— С ним? — она показала глазами на ребенка. — И зачем мне это?

Она казалась вполне естественной; да и телефонные звонки с письмами, казалось, прекратились.

Младенец заплакал, и она подняла сына так, что его головка уткнулась ей в подбородок. Он лежал у нее на груди, раскинув руки, словно крошечный альпинист, прижавшийся к поверхности скалы. Я улыбнулась ей.

— У вас прекрасный мальчик, — сказала я. — Вы хорошо потрудились.

Ее лицо расплылось в ответной улыбке.

— Да, потрудилась, разве нет?