Пазл - Михаил Киоса Страница 45

– М-м-метео, – наконец выплюнул Бахтияр.

Среди кучи местных страшилок была и такая. У каждого рассказчика имелась своя версия, но если слепить все воедино, выходило, что в Казахстане жила блуждающая атмосферная аномалия. Из-за нее резко портилась погода, небо наливалось облаками черного снега, которые плыли против ветра, а иногда даже спускались на землю. В них и пропадали люди. Годы спустя обескровленные тела некоторых обнаруживали в разных уголках страны, но большая часть исчезала навсегда. Старики твердили, что это проделки злого духа. Так или иначе истории о неком сопровождающем зиму явлении или природном демоне расползались по всей округе. Ему дали кучу имен, самым подходящим для русского уха оказалось Метео. Пару часов назад Мельник добавил бы к этой байке еще с десяток придумок от себя лично, но теперь было не до шуток.

Ехали молча, отключили даже магнитолу, чтобы лучше слышать преследующий их вой. Мельник посадил Олю на колени, Баха разместился ближе к коробке передач. Саня задвинул окошко на перегородке, отделяя от кабины замерзающий салон. На часах было ровно три утра.

Двадцать пять градусов мороза. Казалось, асфальт закончился минут сорок назад, и теперь машину трясло, точно механического быка в парке аттракционов. Баха бездумно таращился в пустоту за лобовым стеклом. Глядя на него, Мельник вспоминал, как читал про казахских кочевников, которым природа подарила узкий разрез глаз, чтобы укрываться от суровых степных ветров. Теперь же словно кто-то хотел продемонстрировать недружелюбность здешних краев к квартету чужаков. В другой раз Мельник был бы рад елозящей на коленках Оле, но сейчас девушка раздражала. Ноги затекли так, что он переставал их чувствовать. Оля не выпускала из рук мобильник, на экране которого то и дело проклевывались полоски сигнала. Вертела его сначала по часовой стрелке, затем против. И заново. Мельник даже подсчитал количество вращений – в каждую сторону выходило по двадцать три раза. Как будто звонок из этой глуши им чем-нибудь поможет…

Мертвец догнал их примерно через час. Рухнул на крышу с таким грохотом, будто на этот раз его скинули из космоса.

– Сука! Сука! Мать твою! – орал Саня, буксуя в снежной колее, едва не завалив машину.

– Что ему надо? – заплакала Оля.

– М-м-может, он злится, п-п-потому что мы привезли труп сюда. П-п-похоже, это его владения.

– И что, с собой его теперь забирать?

Саня снял очки, протер их подрагивающими руками, нахлобучил обратно и открыл дверь.

– Нет уж, – произнес он, – эту дрянь я в машину не положу.

– А если…

– Ниче не если! – заверещал Саня. – Не будет этого долбоежика дохлого у меня в машине! Точка! Срать на него, как и на снег этот грязный. Пролетим Иргиз, дальше попроще станет. А там, глядишь, и посветлеет. Плюс заправки, цивилизация.

Саня хлопнул дверью и растворился во вьюге. Сзади заскрежетали створки, бахнула об пол канистра. Когда все вылезли под недружелюбное небо, вокруг трупа уже растекалась лужа бензина, по черному снегу ползли ручейки.

– Нам самим х-х-хватит?

– Хватит. С запасом, – сказал Саня, бросая на тело зажженный коробок с остатками спичек.

Пламя накинулось на труп, заурчало, завыло. Ветер подхватил заунывный мотив и утащил его в небо, где бесновались черные тучи. В воздухе потянуло теплом и мертвечиной.

– Может, хоть теперь этого говнюка не поднимут. Крыша и так уже черт знает на что похожа.

Хлопнула дверца – это Оля спряталась в кабине. Саня сплюнул на чадящий в снегу факел и убрал канистру. Потом показал небу средний палец и нервно заржал. Мельник сидел у трупа и грел руки, наблюдая, как огонь поглощает незнакомца. В реве ветра все время мерещились какие-то слова. Метео… Нужно было убираться с открытой местности. Мельник дернул Баху за рукав и пошел к машине, но друг не сдвинулся с места. Вглядываясь в отступающую темноту, он прошептал:

– Не с-с-слышишь? Ш-шаги…

– Чего?

Мельник ничего не слышал. Разве что ветер. Словно живой, говорящий. И черный снег. Но у Бахи был очень хороший слух. Потому что Мельник ничего не слышал, даже когда увидел. Отсветы пламени над землей выхватывали из тьмы ноги. Голые, бледные стопы медленно пробирались сквозь снег, и из чернильного тумана появлялись высушенные фигуры. Костлявые, молчаливые, с обмороженными лицами.

Они забрались в кабину, чуть не задавив Олю.

И тут в задок «уазика» что-то ударило, рассыпалось стекло.

– Саня, гони.

– Че там такое?!

– Гони, придурок!

Машина заворчала. Фары высветили частокол обнаженных мертвецов впереди. Те стояли и смотрели глазами-льдинками в пустоту. Рядом кружили черные перья снега. Когда створки задней двери застонали под тяжелыми ударами, Саня нажал на газ. Бум. Бледные лица исчезали под капотом «уазика». Бум. Машина плясала на костях. Бум. В стальных щелях кабины злобно рычал ветер. «Уазик» расчистил дорогу и стал набирать скорость. Но в зеркалах все еще можно было разглядеть десятки преследователей. Потому что среди них шагал покрытый огнем человек, а ветер раздувал пламя и разбрасывал искры над головами вязнущих в снегу мертвецов. Они шли за машиной.

Дорога в районе Иргиза была просто кошмарной, но машина справлялась. Хотя скорость заметно упала. Все понимали, что в намеченный срок до Оренбурга они не доберутся.

– И что нам теперь делать? – тихо спросила Оля.

– Ехать, че ж еще. Эти манекены нас никогда не догонят, плевать на них!

– Если только их кое-кто не подбросит, – хмыкнул Мельник. – Кстати, у нас бензин на нуле почти.

– Да знаю я, знаю, – поморщился Саня. – Зальемся.

«Уазик» остановился у едва различимой развилки. Снежное крошево, будто исполинский рой насекомых, пожирало темноту. Казалось, машину окружил бледный водоворот.

– Я постараюсь быстро, – начал Саня. – Мотор не глушите.

Его тень унеслась сквозь седую рябь к задку «уазика». Заскрипели створки задней двери. Мельник посмотрел в наружное зеркало, но сквозь пургу ничего не было видно.

Саня не возвращался. Прошло уже минут десять. Баха вздохнул и посмотрел на Мельника. Они одновременно вылезли с разных сторон «буханки» и подошли к задней двери. Пустая канистра вмерзала в лед, колеса уже на треть ушли под снег. Никаких следов.

– Саня! – заорал Мельник, чувствуя, как звук уносится в чернильную бесконечность. – Са-а-ань!

Он поднял голову, и на секунду ему показалось, что снежные крупицы сложились в лицо. Ветер растащил тут же уродливую морду на частицы, стоило лишь моргнуть.

Оля ничего не спросила, только тихонько заплакала. За руль сел Мельник. Потратив минут пять на то, чтобы выбраться из леденеющей вокруг колес каши, он понял: без своего Шумахера машина далеко не уедет.

Часы показывали десять минут шестого, а термометр замерз на отметке минус 30, когда «уазик» окончательно застрял. Баха вернулся в кабину живой и невредимый, растирая варежками лицо.