Маленькие испуганные кролики - А. В. Гейджер Страница 45

– Она пропала… обыскивают озеро… она сказала Риз, что направляется на Скалу… все идут туда посмотреть…

Я провела большую часть дня вместе с остальными, толпясь на той запретной гранитной плите и наблюдая за работой полицейских водолазов. Они все еще были там, когда мы вернулись в кампус. Интересно, продолжатся ли поиски после наступления сумерек?

В мою дверь постучали. И это тоже напомнило мою первую ночь здесь, когда я лежала в постели в плохо застегнутой пижаме, а Мэддокс пришел, чтобы забрать свой мятый пиджак. Это снова он? Нарушает изоляцию? Я понимаю, что это он, по его манере стучать в дверь: тук, тук, тук-тук-тук.

– Входи, – шепчу я, поднимаясь.

Дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы он мог проскользнуть внутрь. Он осторожно закрывает ее, и я вздрагиваю от громкого щелчка задвижки. На мгновение мы оба замираем, прислушиваясь, нет ли признаков движения в коридоре. Секунды тянутся очень медленно.

Все тихо. Напряжение немного отпускает меня, и я соскальзываю с кровати, чтобы подойти к Мэддоксу. Его лицо осунулось, под глазами темные круги.

– Мэддокс, что ты делаешь? Тебе нельзя здесь находиться.

Он тянется к моей руке. Переворачивает ее. Проводит большим пальцем по моей ладони.

– Я знаю.

Он должен быть в Грире. В своей постели. Пялиться в свой белый потолок из гипсокартона. Последний раз я видела его на вершине утеса вместе с остальными. Оглядываюсь через его плечо на дверь, которую он закрыл за собой: камера видеонаблюдения осталась за дверью, нас не видно.

– Мэддокс, тебе нельзя больше отключать видеонаблюдение. Ты не понимаешь, к чему это может привести?

Он не отвечает. Он отпускает мою руку и пересекает комнату, тяжело опускаясь в кресло. Что-то случилось. В противном случае он ни за что бы не рискнул прийти сюда. Он молча смотрит себе под ноги, проводит ладонями по бедрам, чтобы разгладить складки на брюках цвета хаки. В кои-то веки он их не погладил.

Я жду, что он объяснит цель своего визита, но молчание затягивается. У меня нет выбора, я решаю задать еще несколько вопросов шепотом.

– В чем дело? Ты что-нибудь слышал? Ее нашли?

Мое сердце бешено колотится, пока я жду, что он ответит. То же самое мы чувствовали сегодня днем, стоя на смотровой площадке и наблюдая, как полицейский водолаз поднимается со дна озера.

– Это… – прошептал кто-то. – Это она?

Не знаю, кто произнес эти слова. Голоса вокруг меня смешались, сливаясь в один и отдаваясь эхом, вторя моим мыслям. Внезапно мы все увидели ответ. Что бы ни держал в руках этот водолаз, оно не было похоже на человека. Слишком маленькое. Я поняла, что это было, когда водолаз добрался до лодки. Он протянул предмет женщине-полицейскому, и последний луч солнца упал на гладкую поверхность линз.

Очки… Но по-прежнему нигде не было никаких признаков той, кому принадлежали эти очки, разве только у Мэддокса есть какие-то новости.

– Что? – снова подталкиваю я его. – Они что-нибудь нашли?

Он поднимает глаза и качает головой. Я глубоко вздыхаю, ожидая, что он скажет еще что-нибудь. Наконец он шепчет несколько слов:

– Это все моя вина.

Я не знаю, что он имеет в виду, но от этих слов мой пульс учащается. Он смотрит на меня, но взгляд остается расфокусированным. Невидящим. Как будто меня здесь на самом деле нет, как будто я призрак или предмет дополненной реальности. В этом есть что-то жуткое. Моя рука поднимается к горлу.

– Возможно, с ней все в порядке. Ты же знаешь, какая она. Она, наверное, где-то прячется – хохочет до упаду.

– Возможно.

Я подхожу к нему и опускаюсь на колени на деревянный пол у его ног.

– Она делает это, чтобы наказать нас, Мэддокс.

Его руки снова приходят в движение, скользя к коленям, туго натягивая ткань брюк, отпускают ткань, и складки появляются снова. Он делает так три раза подряд, прежде чем я хватаю его за руку и прячу ее в свои ладони. Я не знаю такого Мэддокса. Я не узнаю этих движений, не знаю, как понять это затравленное выражение у него на лице. Ничто из этого не напоминает мне того парня, с которым я разговаривала вчера, или позавчера, или позапозавчера…

Он притягивает меня к себе, усаживая на колени. Я никогда раньше не сидела на коленях у парня. Я должна была бы затрепетать, но ничего не чувствую. Не сейчас. Я обнимаю его за плечи, и он зарывается лицом в мои волосы.

– Это должна была быть игра. – Его голос звучит глухо. Плечи трясутся.

Он что, смеется? Плачет? Я крепче прижимаю его к себе и пытаюсь заставить замолчать, но он продолжает:

– Она не прячется. Ее нет.

– Почему? – шепчу я. – Что ты не договариваешь?

Он долго молчит, прежде чем ответить:

– Чем меньше ты знаешь, тем лучше.

Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но он прижимает палец к губам. Я слышу шаги в коридоре, гул голосов. Пытаюсь разобрать, о чем они говорят, но узнаю только одно слово.

Элеонора.

– Подожди здесь, – шепчу я Мэддоксу. – Пойду посмотрю, что там.

Выхожу в коридор, совсем чуть-чуть приоткрывая дверь, чтобы никто не заметил, что у меня в комнате кто-то есть. Ученики наводнили весь коридор. Мисс Клири выходит из своей комнаты, на ходу затягивая пояс на своем махровом халате. Ее распущенные волосы падают на лицо, частично скрывая выражение недоумения в глазах и пятна на самом лице. Она открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но не произносит ни слова.

Каковы бы ни были новости, их принесла не мисс Клири. Смотрю в противоположный конец коридора. Никаких признаков Элеоноры. Риз стоит у двери в их комнату, но толпа преграждает мне путь к ней.

Через две двери от моей в коридор выскальзывает Самира. Подхожу к ней:

– Что случилось?

Я стараюсь говорить так же тихо, как и остальные, хотя и не понимаю, почему мы все говорим полушепотом. Как будто мы находимся в больнице. Или на похоронах.

Самира отвечает так тихо, что мне приходится наклониться вперед, чтобы расслышать:

– Они осушили озеро.

– Они что-нибудь нашли?

– Элеонору, – шепчет она.

Кажется, я уже слышала это имя. Естественно, я задаю следующий вопрос, хотя уже знаю ответ, судя по лицам собравшихся.

– Она… она в порядке?

Самира только мотает головой. Я не уверена, отвечает ли она этим на мой вопрос или просит меня замолчать. Я обхватываю себя руками, потому что внезапно мне становится очень холодно. Снова пытаюсь высмотреть Риз на том конце коридора. Она смотрит прямо в мою сторону.

Она очень бледная, на лице застыло выражение жуткой опустошенности. Пустое. Безжизненное лицо. Мы долго смотрим друг другу в глаза, несмотря на разделяющий нас длинный коридор, но она делает вид, что не узнала меня. Она моргает и отводит глаза. Селеста стоит рядом с Риз. Она обнимает Риз за плечи, и та прижимается к ней. Это тоже напоминает мне похороны. Вокруг меня нарастает гул тихих голосов.