Безжалостный - Дин Кунц Страница 44

Из гостиной бункера путь в арсенал лежал через прежнюю спальню Пенни. За пятнадцать лет, прошедшие со дня ее отъезда из дома, спальня ни на йоту не изменилась, осталась точно такой же, как в детстве Пенни, проведенном ею с родителями под землей в те дни, когда они спускались в бункер.

Отчасти из сентиментальных мотивов, они не расширили арсенал за счет спальни дочери. Они также надеялись, что мы с Пенни различим признаки надвигающегося Армагеддона и присоединимся к ним в этой цитадели выживания до того, как политикан, или безумный мулла, или рехнувшийся диктатор, или группа обозленных утопистов, или просто повседневная деятельность федеральной бюрократии уничтожит цивилизацию.

Я не исключаю возможности того, что придет день, когда мы спустимся с ними под землю. Но прежде чем поселиться в бункере, я настою на том, чтобы из комнаты Пенни убрали постер обнаженного по пояс Джона Бон Джови: не хочу, чтобы он напоминал ей, что она получила гораздо меньше, чем сулили ей девичьи грезы.

Арсенал находился рядом с еще одной большой комнатой их подземного комплекса. В нем собрано самое разное оружие, не говоря уже о боеприпасах. Защитникам Аламо хватило бы их на пять лет.

Разумеется, в прошлом, когда Пенни была Брунхильдой, она росла в окружении оружия. И хотя считалась с моим мнением и дома оружия не держала, дважды в год ездила с родителями в тир, чтобы не терять навыков меткой стрельбы.

Я бы предпочел остаться на кухне с Клотильдой и Майло. Но ради защиты моей семьи, если я, действительно, хотел перебороть отвращение к оружию, мне не оставалось ничего другого, как взглянуть на него, а вскорости, похоже, даже и коснуться.

Пенни и ее отец углубились в сугубо техническую дискуссию об оружии, которое подошло бы нам больше всего. Я пытался внимательно слушать их и набираться ума, но очень скоро вообще перестал что-либо понимать. Совсем как кельтские слова, которыми Клотильда благословляла нашего сына. И вскоре им удалось сделать то, чего я и представить себе не мог: оружие стало для меня менее пугающим, зато ужасно скучным.

Я вышел из арсенала в последнюю и самую большую комнату бункера. Здесь находилось доказательство (если бы я в нем нуждался), что Грим и Кло – не безумцы, что они ничем не отличаются от других эксцентричных людей.

Под выживанием они понимали не просто сохранение собственных жизней в случае глобальной катастрофы. Они надеялись сохранить и фундаментальные труды мысли и искусства, которые дал миру Запад, общество, исходящее из того, что каждый человек рождается с чувством собственного достоинства и дарованным Богом правом быть свободным, которое никто не может отрицать или оспаривать.

Книги.

Классические произведения древнегреческой философии. Аристофан… Аристотель… Платон…

Пьесы Еврипида. Плутарх с жизнеописаниями легендарных и реальных греков и римлян. Геродот – с древней историей. Гиппократ – с медициной. Евклид и Архимед – с механикой и математикой.

Шедевры Средних веков: Данте… Чосер… Святой Фома Аквинский…

От Шекспира до «Жизни Джонсона» Босуэлла, от Диккенса до Достоевского [21].

Двадцатый век, в течение которого напечатали больше книг, чем в любом другом, представляли не больше сотни томов. Конрад, соединивший столетия «Сердцем тьмы». Беллоу… Черчилль… Оруэлл… О’Коннор… Пастернак… Во…

Они запасли по три экземпляра каждой книги. Два – в герметичной вакуумной упаковке, третий – только в суперобложке, для чтения.

Я склонен верить, что такие же библиотеки были и в других семейных бункерах, возможно, в некоторых хранились и коллекции репродукций произведений искусства, созданных до заката Запада. Когда искусство праздновало и отражало радость жизни, а не ее грехи и негативные стороны.

Иногда даже крайняя эксцентричность не есть что-то аномальное – просто необычное. Иногда это даже проявление мудрости. И все связанное с бункером Бумов, возможно, следовало воспринимать как благоразумие, а не навязчивую идею, и то, что могло выглядеть эгоистичным, на самом деле являло собой благородство.

Я вернулся в арсенал. Пенни и Гримбальд закрывали крышки двух металлических чемоданчиков размером с «дипломат», в которые уложили выбранные для нас оружие и боеприпасы.

Грим протянул мне один чемоданчик.

– Пенни научит тебя, как пользоваться предохранителем и стрелять. Если бы я верил в переселение душ, то сказал бы, что в прошлой жизни она была Энни Оукли [22].

– Моя жена – восхитительная поклонница оружия.

Грим щелкнул большим и указательным пальцем.

– Вот и хорошо! И я купил все то, о чем просил Майло.

На мгновение я подумал, что наш мальчик тоже заказал себе оружие.

– Нет, нет, – покачал головой Гримбальд. – Месяц назад он позвонил по телефону и продиктовал список электронных устройств и специальных микрочипов.

– Но я всегда сам покупаю то, что ему нужно.

Грим отвернулся от нас и двинулся в глубь арсенала. Словно Тор, забывший, куда положил последнюю связку молний.

– Этого ты бы купить не смог. Они запрещены к продаже.

– Запрещены кем?

– Государством. – Он достал из шкафа маленький чемодан. – Чтобы их купить, надо иметь связи на черном рынке.

– Почему?

Вернувшись с чемоданом, Гримбальд улыбнулся и подмигнул мне и Пенни.

– Ну, скажем так… эти вещицы имеют… военное назначение.

Мы с Пенни переглянулись, обменявшись десятью тысячами слов тревоги.

– И что, интересно, задумал наш малыш? – задал Гримбальд риторический вопрос.