Темные дороги - Тони О'Делл Страница 43

Осколки бутылки разлетелись по всей кухне, пиво залило каменный пол. Я невольно отшатнулся и закрыл лицо руками. Сейчас меня побьют, а спрятаться негде. Да у меня никогда и духа-то не хватало встретить наказание по-мужски.

Мисти – другое дело. Она лишь закрывала глаза и вздергивала голову, будто ждала поцелуя. Меня восхищала ее отвага. Папаша уволакивал сестру в ее комнату и захлопывал за собой дверь. Ни плача, ни вскрика я не слышал никогда.

– Прошу прощения, – выдавил я.

– Ничего страшного, – выдохнула Келли.

И сделала шаг ко мне. Стекло захрустело у нее под ногами, но она не остановилась. Руки мои тряслись. Я рыдал, как ребенок. Мне хотелось домой.

Она поцеловала меня снова. Ее руки гладили мою шею, волосы, язык ласкал мой рот.

Я думал, сегодня все пойдет иначе. Ведь истерики у меня не было. Желание не затмевало разум. Но наше прошлое свидание повторилось до мелочей. Руки слепо блуждали по ее телу, пытаясь удержать ее, но она проскальзывала у меня между пальцев, словно кусок масла.

Я оказался не готов к мукам предвкушения. Войти в нее! – вот было мое единственное желание. Все остальное не имело значения. Войти в нее! – и все будет замечательно. Так я ей и сказал.

Неожиданно мы оказались у стеклянного стола. Она выдвинула стул, усадила меня и выскользнула из штанов. Я был прав. Под ними ничего не было. Как и под майкой.

Обнаженная, она опустилась на колени и расстегнула мне молнию. Подошвы ног у нее были в крови. Как у Джоди. Проклятый кусок трубы. Когда я его наконец выдерну?

Она владела мной. Она оседлала меня.

Неужели это происходит на самом деле?

Она направила меня в себя.

Ноги у Джоди нежные-нежные.

И на этот раз я бездействовал. Не совершил ничего из того, что обещал себе, если представится второй шанс. Я даже не смотрел на нее. Не обращал внимания. Меня не заботило, хорошо ли ей. Она ездила на мне, а я лишь держал ее за талию руками, и ярость и скорбь исторгались из меня с каждым движением ее бедер.

Она опустошила меня всего. Во мне не осталось ничего – ни хорошего, ни плохого.

Когда я открыл глаза, передо мной опять вертелись галактики. Но на этот раз Келли была рядом, как сидела на мне, так и осталась. Голова ее уткнулась мне в плечо, грудь упиралась в рубашку «Шопрайта».

Она поцеловала меня в шею, в губы. Привстала. Я выскользнул из нее. Она изучала меня, словно читала собственные записи, и они доставляли ей радость.

– Похоже, ты можешь спать сутками, – сказала она тихонько и поцеловала меня еще раз. – Даже на этом неудобном стуле.

Бедра ее по-прежнему сжимали мне ноги, руки лежали у меня на плечах. Я тупо смотрел на ее тело. Вот коснусь ее сейчас – и сойду с ума.

– Очнись, – сказала она.

Соскочила с меня и протянула мне руку. Я ухватился за нее и на секунду придержал.

Она на цыпочках вышла из кухни: поранила пятку об осколок бутылки. Я пошел вслед за ней и остановился у стеклянных полок, за которыми зеленели «джунгли». Она нагнулась и взбила подушки на диване:

– Ляг.

Я не двинулся с места. Она состроила вопросительную гримасу:

– Что-то не так?

Казалось, она не сознает, что голая, или не понимает, как прекрасна, или не догадывается, что при одном только взгляде на нее кружится голова.

– А?

– С тобой все хорошо? Иди сюда.

Она села на диван. Я плюхнулся рядом с ней. Она мягким движением положила меня на лопатки и взялась снимать с меня обувь. Хорошо, что я сегодня не надел ботинки-говнодавы – промочил тогда в лесу. Эмбер права: вид у них дурацкий.

– У тебя нога в крови, – сказал я.

– Я знаю. Надо обуться. Навести порядок в кухне.

Во мне зашевелился страх. Я попытался сесть.

– Прости меня.

– Все в порядке.

– Я помогу тебе прибраться.

– Нет.

Она толкнула меня обратно на спину и наклонилась, чтобы поцеловать. Я прижал ее к себе и поцеловал в плечо. Она выскользнула из моих объятий.

– Держи себя в руках.

– Прости. Я не мастер целоваться.

– Ничего подобного. Просто тебе надо отдохнуть. Переключиться.

Она взгромоздилась на меня, лежащего, встала на четвереньки, так что наши рты почти соприкасались, и принялась ласкать мне губы высунутым языком.

– А как насчет того, чтобы повторить? – Я судорожно сглотнул.

По-моему, именно такими глазами должна смотреть женщина на мужика, который хорошо справился с задачей.

– Тебе надо поспать, – шепнула она.

– Ты вернешься?

– Да.

Хромая, она вышла из гостиной. За ней тянулся след из ярко-красных капелек. Я хотел сказать ей об этом, только по-прежнему не знал, как к ней обратиться. Секунда – и я уснул.

Она разбудила меня утром. Светало. Я покрутил головой, пытаясь понять, где нахожусь. Большой камин из камня, зеленые заросли за стеклянными полками, чьи-то семейные портреты… Я спал так крепко, будто не спал вообще.

– Харли.

Она склонилась надо мной в самом чистом, самом пушистом купальном халате, какой только можно себе представить. Мне так и захотелось уткнуться в него лицом. Я потянулся к ней.

– Нет, Харли, – она оттолкнула меня, – нельзя. Надо было мне разбудить тебя раньше. Зак уже проснулся.

Я не слушался.

– Извини. – Она дернула меня за руку: – Тебе надо идти.

Я не узнавал ее вчерашнюю. Раздражительная такая, деловая. Перемены настроения были мне хорошо знакомы – как-никак вырос среди женщин, – но такого я от Келли не ожидал.

Она подтолкнула меня к выходу и сунула мне бейсболку, обувь и папашину куртку.

– Зак, скорее всего, ничего никому не скажет, но с трехлеткой никогда не знаешь наверняка.

– Это так.

– Извини. – Она вздохнула и погладила меня по голове. – Приходится тебя вот так выставлять. Будто ты преступник какой.

– Я не в обиде.

– Не знаю, когда снова смогу увидеть тебя. Тут и дети, и Брэд, и две твои работы.

– С одной я могу уволиться.

– Очень смешно, – нахмурилась она.

А что тут смешного?

В полумраке морщины у нее на лбу были хорошо заметны. Две складочки, начинающиеся нигде и уходящие в никуда. Одна нога у нее была как-то поджата. Мне бросился в глаза пластырь на пятке.

На прощание она пообещала мне позвонить. По дороге к своему пикапу я пережевывал ее слова, вертел в разные стороны, искал скрытый смысл. И пришел к выводу, что ей можно верить.