Приглашение на эшафот - Михаил Март Страница 43

— Стоит ли за ней гоняться? Я предпочел бы найти и обезвредить осиное гнездо, которое она тормошит. Этим мы спасли бы многие невинные жертвы. Не думаю, что уничтожение нескольких вербовщиков остановило поток женщин и детей, отправляемых в Иорданию. Схема продолжает работать.

— Пограничники и таможня предупреждены во всех аэропортах. Каждая женщина, вылетающая в Амман с детьми, проверяется. Но пока таких случаев не зафиксировано.

— Вот это меня и беспокоит. А если главари клана изменили схему? Или вовсе решили от нее отказаться? Нашли новый вариант, более интересный и простой. Тогда я могу понять, почему бандиты не мешают мстительнице вершить свой суд. Вербовщики — отработанный материал. Они никого уже не интересуют.

— Позвольте вмешаться, Александр Иваныч, — тихо подал голос подполковник Ветипаж, стоявший в сторонке. — Схема осталась прежней. Идет замена состава.

Оба следователя с удивлением глянули на притихшего сыщика из МУРа, о котором успели забыть.

— Да, да, пожалуйста. Мы вас слушаем, — мягким тоном произнес Трифонов.

— Сейчас вся милиция стоит на ушах. Вчера утром в Каширу отправился квартет. Еврейский ансамбль «Фреликс». На свадьбу. Дети крупных политиков решили пожениться. Ансамбль в Каширу не приехал, а из Москвы выехал. Исчез в пути. Эти самые политики и подняли всех. Руководитель ансамбля — брат крупного банкира. Сейчас прочесывают всю трассу от Москвы до Каширы, но никаких следов пока не нашли. Можно предположить, учитывая обстоятельства нашего дела, бандитам понадобились паспорта еще четырех евреев.

На кухне возникла долгая пауза.

— Слишком навязчиво, — нарушила ее Задорина. — Убивать целую группу? Если они их выбрали, готовили перехват, провели операцию без помех, то наверняка знали, с кем имели дело и куда музыканты едут. Они всегда выбирали себе в жертвы тихих, незаметных обывателей. Одно с другим не вяжется… Вот что, подполковник, сделайте милость, выясните подробности этой истории, а потом введите нас в курс дела.

— К вечеру картина станет ясна. Я соберу материалы и привезу в прокуратуру.

— Договорились.

На кухню зашел участковый.

— Приехал Отец погибшего.

Трифонов встал, когда на пороге появился высокий солидный мужчина с седой шевелюрой. Сразу стало тесновато. В глазах отца читалось беспокойство и страх. Будто его напугали.

— Здравствуйте. Я Пекарев Георгий Викторович. Что с моим сыном? Это правда? Я не могу поверить, что он повесился. Глупости!

— Никто этого не утверждает, Георгий Викторович. Мы склонны считать, что вашего сына убили.

— Кому он нужен, убивать его? У него не то что врагов не было, друзей-то по крупицам не соберешь. Где труп?

— Отправлен на вскрытие в наш морг.

— Ваш? Ах да, понял. Я хочу поговорить с патологоанатомом. Это, надеюсь, не возбраняется? Я сам врач. Профессор, реаниматолог.

— Хорошо, я позвоню и предупрежу о вашем приезде. Скажите, вы знали кого-то из его друзей?

— Нет. Он ведь жил здесь, отдельно от нас. Я женат вторым браком. Так получилось. Жена на год старше моего сына, и они не сумели найти общий язык. К нам он не приходил вообще, а я при своей занятости не часто его навещал. Не могу ничего сказать. Но одно я знаю определенно: Сережа был человеком уравновешенным, умным, умел ладить с людьми. Он никогда ни у кого не вызывал раздражения, кроме моей жены. Но это отдельная статья. В нем присутствовала какая-то особая притягательность, обаяние. Он был очень убедителен и пользовался авторитетом на работе. Мне очень трудно поверить в то, что нашелся человек, способный убить его. Нонсенс! Я очень прошу, разберитесь с этим делом и держите меня в курсе дела по ходу расследования.

Пекарев достал из нагрудного кармана визитную карточку и подал Трифонову. Тот не глядя сунул ее в карман. Профессор развернулся и ушел.

— В тихом омуте черти водятся, — буркнул вслед ушедшему Ветипаж.

— Подходящая характеристика для вербовщика, — заметила Задорина. — Авторитет, влияние, обаяние, ум, способность убеждать, уравновешенность. Пожалуй, Пекареву-младшему без особого труда удавалось уговаривать претендентов взяться за грязную работу. Наверняка умел ее преподнести. Труд не тяжкий, а пять тысяч долларов — хорошие деньги. Вряд ли мы найдем отказников.

— Похоже, что так.

13

Понедельник — день тяжелый. Генерал Колычев начал его с консультации, пригласив секретаря к себе в кабинет. Теперь он делал это ежедневно и на работу приходил раньше на полчаса.

— Новая фотография? — спросила Наташа с порога.

— Совершенно верно, Наталья Пална, но не только фотография. Новостей больше обычного. Но начнем со снимка. Взгляните.

Она не удивилась, увидев себя, стоящую лицом к окну в комнате Пекарева. По центру виден труп с удавкой на шее. И опять ее лица не было видно. Рыжий парик, копна пышных волос. Если бы она пришла на работу в джинсах и ветровке, подошла к окну в кабинете Колычева, это было бы равноценно явке с повинной.

— Все, что я вам скажу, Геннадий Алексееич, вы уже и без меня знаете.

— Не знаю, но догадываюсь. А вот это я забрал сейчас из лаборатории.

Он вынул из портфеля целлофановый пакетик, в котором лежала пластмассовая заколка в виде бабочки, размером с ладонь.

— Эта дамочка оставила свою заколку на месте преступления. Потеряла. Вот тут и начинаются настоящие ребусы. Начнем с простого. На заколке остались отпечатки пальцев этой женщины. Они идентичны тем, что обнаружены на ручке входной двери. Других отпечатков в квартире не найдено. Их стерли. Эти же отпечатки мы нашли на другой ручке. Двумя неделями ранее. На чердачной двери в доме на Мясницкой, где был повешен Ткачук. К тому же преступница везде оставляет кучу окурков, и мы теперь знаем, что она неизлечимо больна. Но у меня возникает резонный вопрос, связанный с заколкой. На ней обнаружено несколько живых волос. На самом деле эта женщина — темная шатенка, почти брюнетка. Бросать окурки на лестничных клетках — это одно, но терять заколки с волосами и отпечатками — это уже слишком. К тому же на фотографии мы видим, что она в рыжем парике. Как на полу очутилась эта проклятая заколка? — Колычев кипел от негодования.

У Наташи не было ответов на заданные вопросы. Появление женщины в квартире ее удивило не меньше, чем генерала. Это не случайная свидетельница. Может, подружка Пекарева, пришедшая к нему ночью? Увидев труп, перепугавшись, сбежала, оставив серьезную улику? Такой вариант не годился. Раз ее отпечатки уже проходили по делу, значит, странная леди занимает в истории определенную нишу. Кто она?

Пришлось отделаться отговоркой:

— Мстительница оставляет следствию свой автограф, Геннадий Алексеич. Подчеркивая, что убийство — ее рук дело. Не ищите, мол, посторонних — это опять я.

— И потому разбрасывает заколки?