Тайна Jardin des Plantes - Николя Д'Этьен Д'Орв Страница 43

Любен буквально испепелил ее взглядом:

— Послушать вас, так вы прямо из последних сил цепляетесь за эту надежду!

Дрожа всем телом от страха и непонимания, Сильвен чувствовал, что мать на грани слез.

— Это сильнее меня, — проговорила она. — Я люблю Сильвена.

При этом признании Любен немного смягчился:

— Я знаю, Жервеза… Это и впрямь рискованно. Но ради его же блага, ради нашего общего блага, сейчас же разыщите его и поговорите с ним.

Жервеза кивнула, не отрывая глаз от истоптанных каменных плит пола.

Любен повернулся к бассейну с кайманами и, глядя в мутную зеленоватую воду, произнес:

— Сильвен должен наконец узнать, кто он на самом деле…

Пятница, 17 мая, 18.51

Я хожу не останавливаясь уже больше двух часов: это помогает мне думать. Этот препод философии — да плевать мне на него!.. Но на горизонте по-прежнему не видно никаких зацепок в моем «частном расследовании»… Нет, это прямо-таки вызов моему интеллекту!

Тут Болдвинкель прав: я рассуждаю по-детски. Иными словами, я ни за что не соглашусь смириться с поражением!

И вот я на площади Контрэскарп. Скоро семь вечера. Священное для любого француза время аперитива… Но сейчас террасы кафе в Латинском квартале пустуют. После недавних терактов парижане предпочитают не рисковать, да и туристы отозвали свои заявки…

В каком-то смысле это меня устраивает: наконец-то Париж принадлежит мне! Таким же он наверняка был в период немецкой оккупации. Я никогда не осмелилась бы в этом признаться, но мне хотелось бы пожить в те времена, пусть даже всего несколько дней. Пустые улицы, без автомобилей, почти без прохожих… тишина!

Улица Муфтар сейчас безлюдна и спокойна — наверно, как тогда.

Владельцы кафе и ресторанов в отчаянии высматривают клиентов и вывешивают меню с такими ценами, Что дешевле — только даром.

— Ужин на двоих по цене одного, мадемуазель! — тщетно зазывает меня турок перед своей забегаловкой «Люля-кебаб».

Рынок Ренжи напротив церкви Сен-Медар все-таки сравнительно оживлен. Хотя почти половина прилавков пустует.

— Поставщики от нас отказались! — жалуется продавец овощей. — Никто больше ничего не привозит! Слишком уж мы близко от аэропорта Орли. А тут еще эти бомбы…

— И у нас то же самое! — мрачно отзывается мясник. — А если и привозят, так третий сорт… а то и вообще дохлятину!

— Мы все скоро сдохнем, помяните мое слово! — бормочет человек в оранжевой светоотражающей спецовке, сидящий на террасе кафе «Моя Бургундия». Затем он приветственным жестом поднимает свой бокал с белым вином и добавляет: — Твое здоровье, ваххабит!..

Кажется, что все вокруг постепенно сходят с ума. Страх, злоба, чувство собственной беспомощности делают людей агрессивными. Так всегда бывает: если не находят истинных виновных, нужен козел отпущения. Толпа остается толпой — тупой, примитивной, радикальной.

А любой, кто не нормален, чье поведение выглядит странным, становится подозрительным.

Иностранцы, клошары, бродяги…

«Может, и я тоже?»

Я слишком увязла в этом деле, чтобы не выглядеть подозрительно. В конце концов, я живу в доме, откуда похитили одного из детей. Да и мой «машинный зал», если бы о нем пронюхали журналисты, стал бы настоящей сенсацией… Для комиссара Паразиа я была бы идеальной кандидатурой на роль главного подозреваемого: этакий гений зла, порочная малолетняя вуайеристка, организовавшая похищения детей… Да «Пари-матч» озолотился бы после такой истории!

Я, конечно, шучу, но все возможно… И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что за моим цинизмом кроется страх более глубокий и в то же время более реальный.

Этой ночью, между двумя просмотрами видеозаписи с белым мерцающим силуэтом, мне приснился кошмар. Я видела себя прикованной к дереву — кажется, это был дуб — в каком-то огромном незнакомом лесу. Вокруг никого не было. И ничего не было слышно. Вообще ни звука — ни пения птиц, ни шороха листьев… Абсолютная тишина.

Затем я уловила какой-то глухой шум, похожий на звериное рычание, отрывистое и с каждой минутой нарастающее. Наконец оно превратилось в настоящий рев. Он слышался справа, слева, сзади — отовсюду. Невидимый зверь словно рыскал вокруг меня, но пока не приближался. Как будто искал самую удобную позицию для молниеносной атаки…

И вот он вынырнул из темноты!..

Я успела разглядеть лишь его зубы — и проснулась.

Звонит мой мобильник.

Я останавливаюсь на углу улицы Мармузет и расстегиваю портфель.

Это Мюгетт. Значит, лекция по философии уже закончилась.

— Ну что? — говорю я, нажав клавишу соединения. — Болдвинкеля не хватил удар, я надеюсь?

— Ты слышала радио? — с волнением спрашивает Мюгетт, не отвечая на мой вопрос.

— Какое радио?

— Да любое! Эту новость передали все станции! Я в кафе «Фонтэн» на улице Суффло. По телику только что был спецвыпуск!

— Ты о чем вообще говоришь?

— Этот твой похититель младенцев… его только что поймали!

Я чувствую, что земля буквально уходит у меня из-под ног.

— Не может быть!.. И кто же это?

— Ты не поверишь!..

— Черт, да не тяни!..

— Сумасшедший писатель. Автор книжки «SOS! Париж». Протей Маркомир!