Апокалипсис Томаса - Дин Кунц Страница 43

Я не гордился собой, не испытывал и стыда, но признаю, меня порадовало отсутствие в комнате-прачечной зеркала.

Никогда раньше я не бил женщину. Мало того что женщину, так еще и меньше меня ростом. Она не только была женщиной меньше меня ростом, но и очень походила на эльфа, то есть я чувствовал, будто ударил Динь-Динь. Да, я знаю, Динь-Динь — фея, не эльф, но я ничего не мог поделать со своими ощущениями.

Утешало меня лишь одно: я верил, что ей известны все черные секреты Роузленда, а потому она — плохая женщина. Она не могла работать здесь и не знать о страшной коллекции мертвых женщин в подвале под мавзолеем, куда вел тоннель из подвала особняка.

Хуже того, она, похоже, любила Ноя Волфлоу или, по меньшей мере, восхищалась им. И что за человек, прачка или нет, мог испытывать нежные чувства к мучителю и убийце женщин?

Я открыл ей рот, чтобы убедиться, что она не прикусила язык, когда я врезал ей в подбородок, но крови не обнаружил. Последствия моего удара ограничивались большим синяком и сильной головной болью. Я сожалел об этом, но не так, чтобы очень.

В углу комнаты-прачечной размещался швейный уголок. В ящике я нашел ножницы.

Порывшись в одежде, которую Виктория сунула в барабан одной стиральной машины, еще не включив подачу воды, я отобрал несколько предметов — ничего такого, о чем нельзя упоминать, — и разрезал на полосы, чтобы использовать их вместо веревок и для кляпа.

Работая быстро, тревожась, что она придет в сознание и начнет честить меня последними словами, я связал ей запястья, оставив руки впереди, а потом и лодыжки. Соединил эти путы между собой, чтобы она не смогла подняться на ноги.

Открыв дверь и выглянув в коридор, я поднял горничную на руки и перенес в помещение с котлами, расположенное по соседству, на той же стороне коридора. При всей ее стройности весила она куда больше Динь-Динь.

Я уложил Викторию в углу. От двери ее увидеть не могли, потому что обзору мешал бойлер, огромный, как третья разгонная ступень ракеты. Направившись к двери, я услышал, как Виктория начала что-то бормотать, словно спящий в тревожном сне.

Вернувшись в комнату-прачечную, я положил ножницы на место. Подобрал с пола нарезанные куски. Бросил ненужное в барабан стиральной машины. Захватил также наволочку с ножовкой.

Когда подошел к Виктории Морс, она стонала, но еще не пришла в себя. Я усадил ее спиной к стене, примерно так же, как сидели тридцать четыре женщины в подвале мавзолея, только она оставалась одетой, не подвергнутой пыткам, живой и по-прежнему обожала Ноя Волфлоу.

Из желтого пояса от хлопчатобумажных слаксов я соорудил петлю и набросил ее на шею Виктории. Свободный конец привязал к дюймовой трубе, которая выходила из стены и тянулась к бойлеру. Трубу закрепили жестко, и когда я изо всей силы дергал ее, она не подавалась и чуть потрескивала. Этого звука из коридора услышать не могли, а Виктория теперь не могла добраться до двери, перекатываясь по полу.

Я опустился на колени рядом с ней, ее веки задрожали. Вскоре она открыла глаза, но в первый момент не узнала меня. Потом узнала и плюнула мне в лицо.

— Мило, — я вытер слюну куском футболки, который отрезал чуть раньше.

Плевок, похоже, доставил ей некоторые неудобства, потому что она поморщилась и задвигала челюстью, чтобы оценить причиненный мной ущерб.

— Извините, что пришлось вас ударить, мэм, — повинился я.

Несмотря на боль, она снова в меня плюнула.

Я и на этот раз вытер слюну.

— Вам известно о мертвых женщинах в мавзолее?

Она посоветовала мне заняться сексом с самим собой.

— Очевидно, вы знаете о мертвых женщинах.

Она порекомендовала мне совершить прелюбодеяние с близкой родственницей.

При тусклом свете в помещении для котлов и бойлеров ее глаза цвета вылинявшей джинсы приобрели сине-лиловый оттенок, свойственный ядовитым цветкам белладонны. Они по-прежнему оставались большими и чистыми, но теперь никому и в голову бы не пришло принять их за глаза застенчивой и обаятельной девушки.

— Что это за место? Для чего служат все эти странные машины?

Почему-то она решила дать мне кулинарный совет, предложив пообедать вторичным продуктом, который выходит из моего пищеварительного тракта.

Достав пистолет из висевшей на ремне кобуры, я нацелил его ей в лицо.

— Кто этот мужчина, который заходил в комнату-прачечную?

Она не испугалась, продолжала смотреть на меня белладонновыми глазами и сказала, что я могу засунуть пистолет в некую часть моего тела, которая не предназначалась для того, чтобы служить кобурой.

— Не надо меня недооценивать, — предупредил я. — Я более опасен, чем выгляжу на первый взгляд.

Сообщив мне, что мое лицо, по ее мнению, очень уж похоже на обезьяний зад, она добавила: «Ты не выйдешь из Роузленда живым».

— Может, никто из нас не выйдет, — я вдавил ствол «беретты» ей в лоб. — Я убил много людей, мэм, и, подозреваю, мне придется убить кое-кого и здесь.

— Я тебя не боюсь.

— Вы, может, и нет, но я боюсь себя.

И я говорил чистую правду. Под предлогом спасения невинных я чего только ни натворил. Мои деяния копошатся в памяти, как черви в яблоке. Когда я сплю, они, извиваясь, ползают в моих снах, и я просыпаюсь в холодном поту.