Аполлоша - Григорий Симанович Страница 43

– Любовь Андреевна?

– Да-да.

– Меня зовут Сергей. Ваш телефон дала мне жена моего приятеля, Татьяна Золотова. Помните ее?

– Нет, что-то…

– Вы ей в прошлом году парик делали. Она вас рекомендовала. Мне нужно для жены. Но сюрпризом. Она все мечтает перекраситься в блондинку. Пусть поносит, привыкнет. У нее день рождения.

– Как же сюрпризом? Я должна увидеть клиентку, снять мерки, обсудить.

– Это невозможно, Любовь Андреевна. Должен быть сюрприз. Но у нее голова по форме точно как моя, и размер убора совпадает. Меня измерите. Фото привезу. Образцы у вас наверняка есть. Вся ответственность на мне. В деньгах не обижу, сразу аванс. Согласны?

– Это непрофессиональный подход. Но если вы настаиваете… приезжайте. Вам срочно?

– Крайне срочно. За неделю сделаете?

– Зависит от парика. Но десять дней минимум.

– Устраивает. Но тогда прошу вас принять меня немедленно. Где вы живете?

– На Флотской, район Речного. – Любаша продиктовала адрес.

– Ленинградка, пробки. Но через час буду. Спасибо!

«Ошеломляющий мужик!» – не могла не отметить Любовь Андреевна, едва впустив заказчика в комнату. Сергей достал фото жены, непрерывно что-то говорил милое и остроумное. Улыбаясь, безумно походил на актера Бандераса, которого Любаша числила в красивейших на свете.

Она вгляделась в фото знойной брюнетки с раскосыми глазами и пухленькими губками, оценил выбор гостя и сняла мерки с его головы. Прикасаясь к шелковистым смоляным волосам, испытывала волнение. Объяснила себе тем, что давно ничего не было, но если бы и было… – не задумываясь. Куда там! Составить хоть на час конкуренцию такой шикарной молодой особе не было ни малейшего шанса.

Они пролистали каталоги, он принял ее рекомендацию, заплатил триста долларов аванса вместо запрошенных двух сотен и внезапно попросил чаю. Любаша подала через десять минут, извинившись, что, кроме малокалорийного печенья, сладкого нет – «пытаюсь не полнеть». Гость заметил, что ей это прекрасно удается (льстил), что в ее «вероятно, тридцать пять» ей не дашь больше тридцати (грубо льстил, но как-то легко, необидно, приятно). Она (была не была!) предложила вина, он сослался на то, что за рулем, но, после маленькой паузы, добавил: «Ну разве что глоточек, в пределах ноль целых трех десятых промилле». Они засмеялись, она принесла вина.

Любаша была опытной и прозорливой женщиной. Она все поняла и внутренне трепетала от предстоящего восторга.

Это было невероятно, фантастично, божественно. В довершение, когда блаженная слабость обездвижила, он нежно целовал каждую клеточку ее тела, от кончиков пальцев до мочек ушей. Она хотела погасить свет ночника, рефлекторно пыталась натянуть одеяло: застеснялась своего далеко не идеального сложения и утратившей бархатистость кожи. Но не было сил шелохнуться, а он беспрекословными руками атлета бережно перевернул ее на живот и целовал затылок, подмышки, спину, ягодицы, икры ног, щиколотки…

Он нашел. Темно-синее пятнышко размером с горошину у впадины правой подмышки выдавало искусность того, кто делал укол. Это вам не районная поликлиника! Здесь обслуживание было платным. Хорошо платным.

Он щекотно водил пальцем по телу, словно вырисовывая какие-то узоры.

– Пятнышко смешное, – палец его замер возле подмышки. – Родиночка? – В голосе его была удивительная нежность, как-то плохо сочетавшаяся с его обликом мачо.

– Где? Это? Нет, не похоже. Не знаю, что это. Поцелуй туда.

Губы прикоснулись к пятнышку бережно и игриво. Он слегка нажал на это место.

– Давно эта штучка? Не больно?

– Раньше не замечала. Чуть-чуть. А ты врач?

– Чуть-чуть. Что вас беспокоит?

– Что ты больше не придешь.

– Это излечимо. – Нагибин улыбнулся, и она почувствовала, что сходит с ума. Такого мужчину у себя в постели Любаша могла вообразить разве что в роли альфонса, дорогого проститута, но никак не любовника, предававшегося ласкам с ненаигранной страстью и давно ею забытой нежностью – уж ее-то не провести!

Она не заметила, как уснула. Он тихо оделся и вышел, притворив дверь.

Утром она долго не могла убедить себя, что все это ей не снилось.