Глаз Эвы - Карин Фоссум Страница 43

Эва совсем растерялась — так пристально он смотрел на нее.

— Майя и я — мы были подругами детства, — произнесла она тусклым голосом.

— Продолжайте.

Она была в таком отчаянии, что едва могла говорить; попыталась собраться, но уже не могла вспомнить, что именно собиралась рассказать.

— Мы случайно встретились в «Глассмагасинет», мы не виделись двадцать пять лет, и мы пошли с ней выпить кофе. И она рассказала мне, чем занимается.

— Да. И довольно долго.

Он опять замолчал, а она продолжала. Отвечать, только отвечать на вопросы, не получалось.

— И мы вместе ужинали, вечером в среду. А потом пили кофе у нее дома.

— Значит, вы были у нее в квартире?

— Да, но очень недолго. А вечером я уехала на такси, и Майя попросила, чтобы я приехала потом с картиной. Она захотела ее купить. Я художница. Она, правда, считала это делом безнадежным, ведь я почти не продаю свои картины, и когда я сказала, что у меня отключили телефон, она просто захотела мне помочь и купить картину. У нее было очень много денег.

Она подумала про деньги на даче, но не сказала о них.

— И сколько она вам заплатила за картину?

— Десять тысяч. Именно столько мне необходимо, чтобы заплатить по счетам.

— Она сделала хорошую покупку, — неожиданно произнес он.

Глаза Эвы широко распахнулись от удивления.

— Значит, она хотела, чтобы вы вернулись. И вы вернулись?

— Да. Но только для того, чтобы отдать картину, — быстро сказала она. — Я взяла такси. Картину упаковала в плед…

— Я знаю. Номер машины был F-16. [23]Но я бьюсь об заклад, что все обошлось, — улыбнулся он. — Сколько вы у нее пробыли?

Эве стоило невероятных усилий сохранить лицо.

— Наверное, около часа. Я съела бутерброд, и мы еще немного поболтали. — Она встала, чтобы взять сигарету, открыла сумку, которую сама же поставила на обеденный стол, и увидела пачки денег. Она быстро захлопнула сумку.

— Вы курите? — внезапно поинтересовался он и помахал пачкой «Принс».

— Да, спасибо.

Эва вытянула из пачки сигарету и схватила зажигалку «Зиппо», которую он протянул ей через стол.

— Такси заехало за вами в восемнадцать часов, значит, у Дурбан вы были где-то в восемнадцать двадцать, да?

— Да, наверное, но я не смотрела на часы.

Она лихорадочно затягивалась и выпускала дым, пытаясь как-то унять волнение, поднимавшееся откуда-то изнутри. Не помогало.

— Вы были там примерно час. Значит, вы покинули квартиру примерно в девятнадцать двадцать?

— Я уже говорила, что на часы не смотрела. Но она ждала клиента, и я не хотела с ним встречаться, поэтому ушла задолго до того, как он должен был прийти.

— А когда он должен был прийти?

— В восемь часов. Она сразу мне сказала, что в восемь ждет клиента. Он должен был позвонить в дверь два раза, такой у них был условный сигнал.

Сейер кивнул.

— А вы знаете, кто это был?

— Нет. Я не хотела этого знать, мне это казалось отвратительным, то, чем она занимается, ужасным, я не могу понять, как она могла и как кто-то вообще может этим заниматься.

— Возможно, вы последняя, кто видел ее в живых. Не исключено, что мужчина, который пришел в восемь, и есть убийца.

— О? — она глубоко вздохнула, как будто само это предположение привело ее в ужас.

— На улице никого не встретили?

— Нет.

— А как вы добрались до дома?

«Говори правду, — подумала она, — когда можно, говори правду».

— Я пошла налево. Мимо заправки «ESSO» и «Gjendisige». [24]Потом вдоль реки и через мост.

— Но это длинный путь.

— Я не хотела идти мимо пивной.

— Почему?

— Там вокруг по вечерам много разного народа слоняется.

Это была чистая правда. Что может быть хуже — идти мимо толпы пьяных мужиков.

— Ясно.

Он посмотрел на ее заклеенную пластырем руку.

— А Дурбан вас не проводила?

— Нет.

— Она заперла за вами дверь?

— Не думаю. Но, может быть, я просто не обратила на это внимания.

— И ни в подъезде, ни на улице вы никого не встретили?

— Нет. Никого.

— А вы не обратили внимания — не были ли там припаркованы какие-то машины?

— Не припоминаю.

— Ладно. Значит, вы перешли по мосту и…

— Что вы имеете в виду?

— Куда вы направились?

— Домой.

— Вы пошли домой пешком? С Торденшоллсгата до Энгельстада?

— Да.

— Путь неблизкий, правда?

— Возможно. Да, неблизкий. Но мне хотелось пройтись. Мне надо было о многом подумать.

— И о чем же вы думали, если вам понадобилась столь продолжительная прогулка?

— Ну, это связано с Майей и вообще, — пробормотала она. — Как она такой стала. Мы с ней так хорошо знали друг друга, правда, это было давно, но я все равно не могла этого понять. Я думала, что знала ее, — сказала она, как бы размышляя про себя.

Эва загасила сигарету и откинула волосы назад.

— Значит, вы встретили Майю Дурбан утром в среду впервые за двадцать пять лет?

— Да.

— И ненадолго заезжали к ней вчера вечером между шестью и семью?

— Да.

— И это все?

— Да. Конечно, это все.

— Вы ничего не забыли?

— Нет, не думаю.

Он встал с дивана, снова кивнул, потянулся за зажигалкой, на которой были теперь отпечатки пальцев Эвы, и сунул ее в нагрудный карман.

— А вам не показалось, что она чем-то обеспокоена?

— Да нет, не показалось. Майя была на коне, она всегда такая была. «Все под контролем».

— Случайно в разговоре с вами она не обмолвилась, что ее кто-то преследует? Или что у нее конфликт с кем-то?

— Нет, ничего такого.

— А пока вы там были, никто не звонил?

— Нет.

— Ну, не буду вам больше мешать. Будьте добры, позвоните, если вдруг что-то вспомните, то, что покажется вам важным. Что угодно!