Тень - Карин Альвтеген Страница 43

Как же он ненавидит гостиницы. Мучительная изоляция. Клаустрофобия, вынужденное отсечение от привычного мира. Он всегда смотрит на план эвакуации и запоминает, куда нужно бежать, если начнется пожар. Убеждает себя: вероятность того, что гостиница загорится именно в ту ночь, когда здесь будет он, ничтожно мала. Но, с другой стороны, разве не так думали все сгоревшие и задохнувшиеся дымом постояльцы, которые не смогли найти выход?

Он с трудом приподнялся и, опершись на локоть, попытался найти воду. На прикроватном столике стояла бутылка минералки, но расстояние до нее представлялось ему непреодолимым. Он снова упал на подушки и закрыл глаза. Хотелось переместиться в другое место и другое время. Это не похмелье, это что-то другое. Наверное, он чем-то заболел. Сердце напряженно стучало, стук разносился по всей комнате. Раскаяние делало мучительной любую мысль. Его тело отравлено. Неужели он сам виноват в этих муках? Нет, по собственной воле сделать такое с собой нельзя. Ян-Эрик лежал неподвижно, убеждая себя, что его состояние не опасно для жизни.

Часы показывали без десяти шесть.

Сон улетучился безвозвратно, наступило похмелье.

В беспокойном забытьи прошли минут сорок. Потом Ян-Эрик снова вернулся в реальность. Начал осторожно перебирать вчерашние воспоминания. Пытался привести в порядок разрозненные впечатления. Вот он просыпается дома. В Стокгольме. Луиза и Элен уже ушли. Он думает об Аннике и выборе, который она сделала. И заново переживает горе утраты. И ложь родителей, длиною в тридцать лет.

Вновь накатывает страх, что Луиза его бросит. Он уже пообещал самому себе, что изменится. Не будет возвращаться домой с нечистой совестью. Не будет просыпаться в смирительной рубашке похмелья. Докажет, что способен на борьбу. С чем, он пока не знает, знает лишь, что не хочет, чтобы жена приняла такое страшное решение. Перед отъездом Ян-Эрик прошел мимо ее бутика. На двери висела табличка «Закрыто», на звонки Луиза не отвечала.

В поезде Яна-Эрика не оставляло ноющее беспокойство, и он все время думал о том, как станет лучшим отцом, лучшим мужем, лучшим человеком. Подумал даже, что позвонит психотерапевту, если это будет необходимо.

Но потом он опять стоял в свете прожекторов, ощущая, как открываются поры кожи, благодарно впитывая безоговорочное восхищение публики. В крови пульсировал адреналин, успех и признание давали силы. В зале сидела женщина, которая им восторгалась и могла слушать его бесконечно. Все просто, и противостоять этому нельзя. И он опять поддался искушению. А после благодарил бога за то, что она передумала и не пришла.

Он изменится. Правда.

Ян-Эрик снова уснул и проснулся от звонка мобильного. Нашаривая в кровати телефон, он надеялся, что это Луиза. Вчера днем он звонил ей несколько раз, но она так и не ответила. И не перезвонила.

Он откашлялся, потом нажал кнопку ответа:

— Ян-Эрик Рагнерфельдт.

— Извините, это Марианна Фолькесон, я вас не разбудила?

Он снова откашлялся.

— Нет, все в порядке, я просто немного простужен.

Он с трудом сел в кровати. Несколько бутылочек со звоном упали на пол.

— Я хотела спросить, не нашли ли вы фотографию для похорон. Времени остается совсем мало, и если что, мне надо успеть увеличить снимок.

— Я немного поискал, но, к сожалению, пока ничего не нашел.

Ему хотелось угодить собеседнице. Особенно сейчас. Чтобы ни один человек не думал о нем плохо.

— Но я еще посмотрю. Я в Вестеросе, вернусь домой вечером. Не поздно, если сообщу вам завтра утром?

— Нет, времени, конечно, мало, но думаю, мы успеем.

Нужно срочно ехать домой. Он купит по дороге продукты и что-нибудь приготовит к возвращению Элен из школы.

— Еще я хотела сказать, что передала ваш номер Кристоферу Сандерблуму, тому самому, который указан в завещании как наследник. Надеюсь, вы не против. Он очень хочет поговорить с кем-нибудь, кто знал покойную.

Ян-Эрику вдруг вспомнился визит в гримерную. Необычный мужчина и странные обстоятельства. Абсурдное предположение, что он сын Анники и что это имеет какое-то отношение к самоубийству. Конечно, чересчур надуманно, но слова незнакомца он в первую очередь примерил к тому, что тревожило его больше всего. Года, к счастью, не совпали, и он со всей очевидностью осознал, что эта безумная идея свидетельствует о его глубочайшем недоверии к родителям. Как горько.

Он снова откашлялся.

— Я уже говорил с ним, он заходил ко мне вчера после выступления. Странная, конечно, история. Но к сожалению, ничем особенным я ему помочь не смог. Он, по-видимому, брошенный ребенок, подкидыш, но я понятия не имею, какое отношение это может иметь к Герде.

— Он подкидыш?

— Да, он так сказал.

В трубке замолчали.

— Я обязательно позвоню вам завтра в течение дня, когда найду фотографию. Она должна где-то быть, вопрос — где. Обещаю сделать все, что в моих силах.

Они попрощались. До расчетного часа в гостинице оставалось семь минут.

Ян-Эрик едва успел принять душ. Смущенно заплатил портье за разгром мини-бара, объяснив, хоть его об этом и не просили, что у него были гости. Даже ликер он ночью умудрился выдуть без остатка.

Дрожащая рука выводила на чеке уважаемое имя.

К вокзалу он пошел через парк. Камешки попадали под колеса чемодана, тормозя движение. Хоть тело и сопротивлялось нагрузке, но Яну-Эрику пришлось взять багаж в руки и побежать, чтобы успеть к поезду. Потный и мучимый сильной жаждой, он прибыл на перрон вовремя и успел найти свое место в вагоне первого класса.

Сев в кресло, немного отдышался. И вскоре устремился мыслями в вагон-ресторан. Ощущение, что его отравили, не исчезло, и он точно знал, как можно исцелиться. Есть хорошо опробованный метод. Ему станет намного лучше, если он выпьет совсем чуть-чуть, просто примет противоядие, чтобы помочь организму.

Ян-Эрик вытащил мобильный, набрал номер Луизы, но снова не получил ответа. Он рассеянно листал лежавшую на столе железнодорожную газету, не понимая ни слова из написанного. Дверь в ресторан открывалась и закрывалась, пропуская пассажиров. Ян-Эрик барабанил пальцами по подлокотникам кресла, смотрел в окно, однако его взгляд снова и снова возвращался к ресторану. Он начал набирать на мобильном сообщение, но передумал и стер. Отстукивая пальцами ритм, смотрел в окно, листал газету. Может, купить какой-нибудь еды? Не очень хочется, и все же. По крайней мере, можно пойти посмотреть, что у них есть. Даже если он ничего не купит, хоть ноги разомнет. Он снова посмотрел в окно и забарабанил пальцами по подлокотникам.

Лазанья, вегетарианская пицца, блины. Ян-Эрик долго и тщательно изучал меню. Куриный салат, тортеллини, фрикадельки. Заметив пластиковые упаковки с бутербродами у кассы, он направился туда и начал с интересом их рассматривать. Внизу стояли напитки. Он долго выбирал сок — и совершенно неожиданно для себя заказал пиво. Исключительно как лекарство, уговаривал он себя, возвращаясь на место. Даже звук открывающегося колечка уже был целительным.