Пока моя красавица спит - Мэри Хиггинс Кларк Страница 42

«Что вы хотите?» — резко спросил он.

«Я не буду тратить твое и свое время на соболезнования. Я хочу только, чтобы ты мне отдал письмо Симуса, а это положил на место». Она протянула ему незаклеенный конверт. Дуглас открыл его. В нем лежал чек, датированный пятым апреля.

«На что вы хотите меня толкнуть?»

«Я ни на что тебя не толкаю. Просто хочу поменять. Ты мне возвращаешь письмо, которое Симус написал Этель, и все становится на свои места. В среду Симус приходил сюда для того, чтобы принести алименты, но Этель не было дома, и он вернулся в четверг. Он переживал, что письмо может потеряться, ведь он не засунул его как следует в почтовый ящик. Твоя тетя постоянно пугала его судом в случае задержки денег».

«А почему я должен это делать?»

«Почему? Потому что, когда в прошлом году Симус спрашивал у Этель, кому она собирается оставить все деньги в случае смерти, она ответила, что у нее нет выбора — ты ее единственный родственник. Но на прошлой неделе Этель рассказала Симусу, как ты ее обкрадываешь и о том, что она собирается изменить завещание. Вот почему».

Рут увидела, как сильно побледнел Дуглас.

«Вы лжете».

«Я? — переспросила Рут. — Да я даю тебе шанс. А ты дашь шанс Симусу. Мы помалкиваем о том, что ты — воришка, а ты помалкиваешь о письме».

Дуглас испытал невольное восхищение к женщине с тонким волевым ртом, стоящей перед ним, прижав к себе сумочку, в просторном демисезонном пальто, практичных туфлях и в очках без оправы, которые увеличивали ее водянисто-голубые глаза. Он понял, что она не блефует.

Племянник указал глазами на потолок. «Вы забыли, что эта сорока сверху рассказывает всем и каждому, кому не лень ее слушать, про ту ссору Симуса и Этель, которая была за день до того, как тетушка не явилась на все свои встречи».

«Я говорила с этой женщиной. Она не могла расслышать ни единого слова. А что касается криков, то Симус вообще имеет привычку говорить громко, а Этель вопит все время, как только открывает рот».

«Похоже, что вы все продумали, — сказал ей Дуг. — Я отдам вам письмо». Он направился в спальню.

Рут, стараясь ступать бесшумно, подошла к столу. Кроме стопки почты она заметила еще красную с золотым рукоятку ножа, о котором говорил Симус. В мгновение ока нож уже был в ее сумочке. Он был липким, или ей только это показалось?

Дуглас Браун вышел из спальни, держа в руке письмо Симуса. Рут взглянула на него и засунула поглубже в кармашек сумки. Уходя, она протянула руку: «Я сожалею о смерти вашей тетушки, мистер Браун, — сказала она. — Симус просил меня передать вам его соболезнования. Неважно, что между ними было, но когда-то они любили друг друга. Это время останется у него в памяти».

«Другими словами, — холодно сказал Дуглас, — это официальная причина вашего прихода на тот случай, если полиция будет интересоваться».

«Совершенно верно, — ответила Рут. — Настоящая причина та, что в твоих же интересах ни я, ни Симус ни словом не обмолвимся полиции о том, что Этель собиралась лишить тебя наследства».

* * *

Рут вернулась домой и с остервенением принялась за уборку квартиры. Она тщательно вымыла стены, сдернула шторы и бросила их замачиваться в ванную, прошлась по потертому ковру двадцатилетней давности стареньким завывающим пылесосом.

Пока она возилась, в голове ее крутилась одна и та же мысль: куда девать нож?

Она мысленно отвергала вариант за вариантом. Мусорный бак у дома? Не исключено, что полиция покопается в нем. Выбросить где-то на улице? Опасно. Вдруг за ней установят слежку и застукают как раз в этот момент.

В десять часов она позвонила Симусу и дала инструкции на тот случай, если ему будут задавать вопросы.

Больше медлить было нельзя, надо решить, что делать с ножом. Она вытащила его из сумочки, вымыла горячей водой, прошлась по нему специальным средством для начистки меди, но даже после этого ей все чудилось, что он липкий. Липкий от крови Этель.

Рут совершенно не терзалась сожалениями об Этель. Единственное, что для нее имело значение — это спокойное будущее дочерей.

Она с отвращением уставилась на нож. Сейчас он выглядел совсем новеньким. Просто индийская безделица с острым лезвием, резной рукояткой, украшенной затейливым красным с золотом рисунком. Наверное, не дешевый.

Новый.

Конечно! Это же так просто, элементарно. Теперь она знала, где его спрятать.

В двенадцать часов Рут отправилась в «Прам и Синх», индийский магазин на 6 Авеню. Она переходила от витрины к витрине, задерживаясь у прилавков и сосредоточенно изучая содержимое корзин со всякими безделушками. Наконец она нашла то, что искала — большую корзину с ножиками для разрезания конвертов. Это были дешевые копии ножа Этель. Неторопливо она взяла один. Насколько она помнила, этот ножик походил на тот, от которого предстояло избавиться.

Рут вытащила из сумочки ножик Этель, бросила его в корзину и перемешала все так, чтобы быть уверенной, что орудие убийства оказалось на самом дне.

« Я могу быть чем-нибудь полезен?» — к ней подошел продавец.

Вздрогнув, Рут оглянулась. «О... я просто... я ищу подносы».

«Они в третьем отделе. Я покажу вам».

В час Рут вернулась домой, приготовила себе чай и подождала, пока ее сердце перестанет так сильно биться. «Никто не найдет его там, — уверяла она сама себя. — Никто, никогда...»

* * *

После того, как Нив ушла в магазин, Майлс налил себе еще одну чашечку кофе, размышляя над предложением Джека Кемпбелла поехать в Роклэнд вместе. Ему очень понравился Джек, и он подумал, что зря все эти годы он внушал Нив не очень доверять сказкам о любви с первого взгляда. «Господи, — подумал он, — неужели молния все-таки иногда попадает в одно и то же место?»

В девять пятнадцать он уселся в глубокое кожаное кресло посмотреть трансляцию пышных похорон Никки Сепетти. Машины цветов, три из которых были буквально завалены дорогими букетами, медленно двигались впереди катафалка. Длинная вереница взятых напрокат лимузинов везли скорбящих и тех, кто изо всех сил старались выглядеть таковыми. Майлс знал, что ФБР и люди из прокуратуры, также, как и из департамента полиции расставлены повсюду, беря на заметку номера частных автомобилей и фотографируя лица людей, заполонивших церковь.

Вдову Никки поддерживали под руки коренастый мужчина лет сорока и женщина помоложе, закутанная в черный плащ, капюшон которого почти полностью скрывал ее лицо. Все трое были в темных очках. "Дочь и сын не хотят быть узнанными, " — решил Майлс. Он знал, что оба не имеют никакого отношения к организации Сепетти. Смышленные ребята.

Дальнейшее действие разворачивалось в церкви. Майлс приглушил телевизор и, поглядывая одним глазом на экран, подошел к телефону. Херб был у себя.