Все, что остается - Патрисия Корнуэлл Страница 42

— «Девять миллиметров, ФБР», — прочел он сделанный на головке гильзы оттиск. — Чтоб мне провалиться на этом месте!

— Вот именно здесь он стоял, когда стрелял в нее, — пробормотал он. По телу моему пробежали мурашки, когда я вспомнила слова Хильды: «Дебора находилась на месте, где было полно каких-то цеплявшихся предметов». Это и было растение-паразит кудзу.

— Если он стрелял в Дебору на близком расстоянии, — сказал Марино, — она должна была упасть где-то здесь, недалеко.

Я пробиралась вперед, а Марино, держа в руках металлоискатель, следовал за мной.

— Как он мог стрелять в нее ночью, Марино? Что он мог видеть в кромешной тьме?

— Может быть, светила луна?

— Луна тогда только народилась.

Даже при небольшом лунном свете все-таки светлее.

Спустя несколько месяцев была проверена сводка погоды, которая наблюдалась в пятницу вечером, тридцать первого августа, когда исчезли Фред и Дебора. Было выше шестидесяти градусов по Фаренгейту, небо ясное, луна еле заметна. До моего сознания все равно не доходило, как он мог ночью выверти сюда двух до смерти напуганных заложников. Мне казалось, что бедные ребята только и делали, что беспорядочно и суетливо топтались на месте.

Почему он не захотел убить их на расчищенной дороге и, оттащив на несколько шагов в глубь леса, уехать? Зачем понадобилось гнать их сюда?

Схема этого убийства во многом напоминала предыдущие, когда тела также находили в отдаленной, подобно этой, лесной глуши.

Окидывая взором заросли кудзу, Марино недовольно произнес:

— Хорошо хоть погода такая, что не видно змей.

— Прекрасное наблюдение, — раздраженно ответила я.

— Ты хочешь продолжать работу? — спросил он тоном, который сам за себя говорил о его диком нежелании сделать хотя бы шаг в сторону варварской пустоши.

— Думаю, что на сегодня мы и так неплохо потрудились, — сказала я, замирая от страха, стараясь как можно быстрее выбраться из зарослей. Упоминание о змеях доконало меня. Мне казалось, я была на грани нервного срыва.

Было почти пять часов вечера, когда мы, пробираясь через чащу уныло раскинувшихся ветвей деревьев, наконец добрались до машины. Каждый раз, когда какая-нибудь веточка цеплялась за ногу Марино, сердце мое замирало от страха. Лишь карабкающиеся по стволам деревьев белки да неожиданно вспархивающие с веток кустов птицы нарушали мрачную тишину леса.

— Утром я первым делом отнесу эту гильзу в лабораторию, — сказал Марино. — Затем надо зайти в суд. Немало дел предстоит на завтра.

— Насчет какого дела ты пойдешь в суд?

— Насчет того, как Буба, убитый своим другом по имени Буба, оставил одного лишь свидетеля по имени Буба, которого затем утопил.

— Ну а если серьезно?

— Знаешь, — сказал Марино, открывая дверцы машины, — я серьезен, как никогда. — Включив зажигание, он пробормотал: — Доктор, я начинаю ненавидеть свою работу. Клянусь, я не вру.

— В данный момент ты ненавидишь весь мир, Марино.

— Нет, ты не права, — усмехнувшись, ответил он. — Вот тебя, например, я очень люблю.

В последний день января утренняя почта доставила официальное послание от Пэт Харви. Лаконично и четко она уведомила о том, что, если копии отчетов о вскрытии тела ее дочери, а также экспертизы на наличие ядовитых веществ в организме не будут получены к концу следующей недели, она обратится в суд. Копия этого уведомления была отослана моему непосредственному начальству, уполномоченному по делам медицины и гуманитарной службы. Уже через час после получения уведомления я была приглашена в его офис.

Хотя внизу меня ожидали привезенные для вскрытия тела, я, покинув здание, прошлась по улице Франклина до улицы Мэйн, где находилась территория главного вокзала. В течение нескольких лет она пустовала, а затем, временно занятая под торговые ряды, перешла в собственность государства. Это историческое здание с башенными часами и черепичной крышей снова стало железнодорожным вокзалом, временным пристанищем для государственных служащих, вынужденных останавливаться здесь, поскольку здание вокзала на Мэдисон-авеню реставрировалось. Два года назад губернатор штата назначил доктора Пола Сешенза управляющим, и хотя личные встречи с новым боссом случались не часто, проходили они в довольно приятной атмосфере. Но сегодня у меня возникло предчувствие, что на этот раз обстановка будет совершенно иной. Его секретарша говорила со мной по телефону извинительным тоном, так, как будто заранее знала, что меня вызвали, чтобы наказать. Офис управляющего находился на втором этаже, и пройти к нему можно было, поднявшись по старой мраморной лестнице, по которой вверх-вниз спешили посетители. Кабинет, который занимал управляющий, служил раньше складом спортивных товаров и маленьким магазинчиком, торгующим цветными бумажными змеями и флюгерами. Стены кабинета были обшиты панелями, стеклянные оконные полоски обрамлены кирпичом, пол устлан ковровым покрытием и заставлен изысканной мебелью. Доктор Сешенз пригласил меня войти.

Это был энергичный человек в очках, с редеющими темно-каштановыми волосами и узким лицом. Он как бы всем своим видом говорил, что бег на марафонские дистанции не является уделом человеческого существа. Его грудная клетка была цилиндрической формы, а тело настолько заплыло жиром, что он не снимал пиджака даже летом, когда вполне подошла бы рубашка с длинным рукавом, поскольку доктор Сешенз страдал хроническим насморком. Его левая рука все еще была в гипсе: последствия перелома, имевшего место несколько месяцев назад во время забега вокруг Западного побережья, когда запутавшаяся в его ногах вешалка, уклонившись от ног бежавших впереди него участников, буквально прибила его к земле. Он был единственным закончившим дистанцию участником забега, имя которого, однако, стало хорошо известно многим по публичным изданиям.

Усевшись за стол, посреди которого лежало письмо, прижатое пресс-папье, он смотрел на меня необычно суровым взглядом.

— Я полагаю, вы знакомы с содержанием этой бумаги? — постучав по письму указательным пальцем, спросил он.

— Конечно, — ответила я. — Понятно, что Пэт Харви не терпится ознакомиться с результатами произведенной экспертизы.

— Труп Деборы Харви был найден одиннадцать дней назад. Насколько я понял, вам до сих пор не удалось установить причину смерти девушки и Фреда Чини?

— Мне известно орудие убийства, а вот причина мне пока неизвестна.

Озадаченно взглянув на меня, он произнес:

— Доктор Скарпетта, не могли бы вы объяснить мне, почему об этом до сих пор не знают ни Пэт Харви, ни отец Фреда Чини?

— Мой ответ будет предельно прост, — ответила я. — Дело об убитой паре пока не закрыто, оно требует специального изучения. А ФБР мне приказало сохранять все факты, касающиеся этого дела, в глубокой тайне.

— Понимаю, — сказал он, бросив взгляд на стену так, как будто там было окно.