Мертвый среди живых - Итан Блэк Страница 41

«Остановите его, и, вероятно, тогда мы будем в состоянии вам помочь», — сказал Динс.

Сделав над собой неимоверное усилие, Воорт возвращается мыслями к Уэнделлу. Он не может больше тратить время впустую.

— Дело в том, — говорит он, — что я допустил промах шесть лет назад, а вырезки Уэнделла начинаются три года назад. К чему копить гнев? Неужели он потратил три года, чтобы вычислить меня?

— Он мог сделать это, получив записи Службы спасения, — кивает Мики. — Они общедоступны.

— Тогда что же им движет? Сидит три года сложа руки и вдруг начинает делать снимки и магнитофонные записи.

Воорт чувствует, что у него рождается идея.

— Пленок недостаточно, чтобы вычислить преступника, — хмурится Азиз. — Всякий раз, когда они начинают говорить что-то стоящее, возникают чертовы помехи… «белый шум».

Белье все крутится и крутится, как в животе у Воорта.

— А это значит, — говорит Воорт, и его идея начинает оформляться, — он узнал, что мы здесь появимся.

— Оставив фото Габриэль? Я так не думаю, — говорит Динс.

— Забрал все нужное и оставил для нас кое-что специально, — говорит Воорт и поднимает руку, предупреждая возражения. — Давайте разберемся. Квартира чистая. Книги и папки упорядоченны. Даже обувь в шкафу и та стоит по линеечке. Он любитель все делать по плану. Теперь подумайте об уликах, который мы обнаружили на сегодняшний час. Ни отпечатков, ни ДНК. Имеем только то, что он нам оставил.

— Теперь у нас есть отпечатки пальцев и ДНК, — говорит Азиз, но видно, что он расположен к Воорту. Ведь раньше они работали вместе.

— Вместо того, чтобы спрашивать, почему здесь нет больше, чем есть, давайте зададимся вопросом, почему это здесь. Он оставляет снимок Вьера, и поэтому мы знаем о его причастности к убийству. И забирает все, что может рассказать о причине.

— Вы идете у него на поводу, — бросает Азиз.

— Я размышляю, — поправляет Воорт. — В каждой записке он дозированно выдает информацию. Первая из них подала нам мысль о сегодняшней годовщине.

— А вторая подсказала год, на котором надо сосредоточиться, и обе указали на того, кто может найти ответ. Это вы, — подхватывает Ева.

— И значит, минутку, если мы посмотрим на квартиру как на третью запланированную подсказку — и это вполне вероятно, поскольку он направил нас сюда, — то теперь этой самой подсказкой он говорит нам, что расследует какое-то дело.

— Тогда почему не скажет нам, что за дело?

— Не знаю.

Азиз качает головой:

— Так почему же он выдает себя до конца дела? Зачем передает нам свое имя, если не хочет, чтобы мы остановили его?

Воорт обдумывает сказанное, в животе огонь.

— Не знаю.

— Теперь тебя можно понять, — говорит Мики.

— Он учитель, — продолжает Воорт, упорно думая вслух. — Учитель делает записи на магнитофон. Оставляет подсказки. Посвятивший жизнь детям, любимый школьниками учитель оставляет работу, бросает семью, хоронится в подвале и с риском для жизни делает записи… опасные записи. А затем он начинает убивать, и мы должны понять почему, вне зависимости от его записей… Он ведет следствие. Посмотрите на книги в его доме. Половина — из разряда «Как делать…» и «Как стать…», написанные от первого лица.

— Люди постоянно сходят с ума, — пожимает плечами Мики.

— У него нет криминального прошлого. Дети явно любили его. Кто-то избил его шесть лет назад и пригрозил, что ему не стоит идти в полицию. Он не объяснил, откуда у него раны, и не обнародовал записи. Почему же ему угрожали шесть лет назад?

Ева выглядит заинтересованной, а Азиз жалким.

— Вот к чему я прихожу, — говорит Воорт. — И это только возможность — что, если он учит нас?

— Начинаешь питать нежность к этому типу? — говорит Мики. — Может, вы с Уэнделлом поладите и станете друзьями? Ты сохранишь работу, а он пообещает не дубасить тебя до смерти.

«Видимо, в этом здании было нечто вроде взрыва лет пять назад», — думает Воорт, а в бездумном и глупом хороводе крутится белье, ритмично хлопает, и этот ритм отзывается в голове у Воорта старым детским стишком:

Школьники поют: «Где остановиться, не знает никто».

Но пора прекратить теоретизировать и перейти к четким планам. Воорт — олицетворение жертвы — стоит на заднем плане, а тем временем Азиз и Ева обращаются к журналистам, называют имя Уэнделла, признают ошибку Воорта и призывают убийцу остановиться или выйти на связь.

«Вот этого он не сделает, — думает Воорт. — Но попробовать стоит».

Ева непременно станет умолять Уэнделла позвонить, будет просить прощения за промах Воорта, покажет фоторобот и призовет весь город искать бывшего учителя.

— Может быть, это и поможет, — говорит Динс, но в голосе его только надежда, не уверенность.

— Если вы правы, Воорт, — задумчиво произносит Азиз, — мы предупредим об опасности тех, к кому он идет… и его будут ждать.

— Это облегчило бы работу, — кивает Мики.

— И если относится к делу, — говорит Ева, — то я понимаю, каким образом оказалась замешанной Габриэль, бывшая проститутка, но как быть с Халлом?

— Халл работал на Управление образования, хотя не могу представить, где он мог пересечься с учителем гражданского права, — пожимает плечами Воорт и старается не думать о том, что для него значит увольнение из полиции. — Если бы на месте Уэнделла был я, тоже не поверил бы полицейским. И даже не после того, что случилось со мной.

Теперь уже 20.00, и на Манхеттене Уэнделлу говорят, что он может войти в кабинет Эйдена Прайса.

— Эйден — большой старый медведь, — говорит миловидная секретарша. — Я уже к тому времени, как вы освободитесь, уйду домой.