Наваждение - Джонатан Келлерман Страница 41

— Похоже, ей было одиноко.

Майло зевнул.

— Тем не менее я изъял оттуда блузку.

Мы вернулись к наблюдению за собаками. Лабрадор-ретривер колесил по участку с настойчивостью спринтера, тренирующегося перед большими соревнованиями. Остановился и снова забегал. Шотландская овчарка быстро потеряла всякий интерес к поискам, и проводник отвел ее к фургону.

— Собачья жизнь, — заметил Майло. — Если ничего не произойдет в ближайшее время, я отправлюсь в бутик, где работала Кэт. Должен же хоть кто-то что-нибудь знать о ее личной жизни.

— Я все думаю об убийствах в «Оджос негрос», — сказал я. — Леонору Брайт убили всего через восемь дней после смерти ее отца, ее мачеха была смертельно больна, так что брата с сестрой ожидало наследство, причем очень скоро. По закону им полагалось поровну, а в случае смерти одного из них его или ее половина отходила тому, кто остался в живых. Леоноре было чуть больше тридцати, так что скорее всего она не составляла никакого завещания.

— Ужасный братец расправился с ней, чтобы не дать шанс познакомиться с адвокатом?

— Это мотив, и он не слишком отличается от того, который мы выдвигаем в случае с Тони Манкузи — убить мать, прежде чем она изменит свое завещание.

— Имеется специалист по решению проблем с наследством, и оба, Анселл и Тони, сумели его разыскать?

Я поморщился:

— Знаю, это звучит неубедительно, но вспомни об угнанных черных лимузинах и маскарадных костюмах.

— Убийца с театральными пристрастиями… не могу решительно отвергнуть это предположение, но прежде чем я полезу в новую историю, позволь мне сосредоточиться на сегодняшнем дне. Если мы сможем обнаружить какую-то связь между Тони и Анселлом, у меня перехватит дыхание.

— Дональд Браген считал, что Анселл не способен на насилие такого уровня, потому что его голос по телефону звучал женственно.

— Тони тоже считают голубым. Ладно, убийца-гей с театральными пристрастиями. Браген что-нибудь мог сказать об Анселле, за исключением его вокальных особенностей?

— Он даже настоящего имени Анселла не знал, потому что тот называл себя Дейл и утверждал, что у него есть алиби на время убийства — якобы работал. Браген ему поверил.

— О Господи!

— Шериф Карденас обещал поинтересоваться прошлым Анселла. Вчера я искал его в Интернете, ничего не нашел, зато имя Дейл Брайт встретилось четыре раза, но это оказались четырнадцатилетняя девушка, которая играет в хоккей на траве в подготовительной школе во Флориде, шестидесятилетняя агент по страхованию из Огайо, священник из Небраски и фермер, написавший книгу о пшенице и умерший в тысяча восемьсот семьдесят шестом году.

— Я бы поставил на девушку… Ладно, давай убедимся, что мы…

Он замолчал на середине фразы — лабрадор сел. И остался сидеть.

Сначала появилась голова.

Кэт Шонски закопали на глубине трех футов, голой, лежащей на спине со слегка раздвинутыми ногами. В светлых волосах свили гнездо черви. Кожа уже приобрела зеленовато-серый оттенок, и плоть кусками отваливалась от скелета. В тех местах, до которых не добралось разложение, виднелись темные полосы — возможно, ножевые раны. Я досчитал до двадцати трех и бросил это занятие.

В могиле обнаружился алый шарф, брошенный по диагонали на грудь и живот. Когда его сняли, все увидели водительские права Катрины Шонски, вставленные меж половых губ.

— Это нам послание, — сказала Диана Понс, патологоанатом, стоящая на коленях около трупа.

— «Смотри, что я сделал»? — хмыкнул Майло.

— «И я хочу, чтобы весь мир об этом узнал».

Понс упаковала права и попросила пакет побольше для шарфа. В ожидании она осматривала шею Катрины. Видимых пятен не нашла, но если учесть, что и от шеи почти ничего не осталось, выводы можно будет делать только после вскрытия.

Она снова положила шарф на тело и осторожно приподняла голову одной рукой, второй ощупывая ее сзади.

— Там кость раздроблена, Майло. Хочешь сам пощупать?

Майло опустился рядом с ней, и Диана положила его руку в перчатке на нужное место.

— О да, — подтвердил он. — Похоже на разбитую яичную скорлупу.

— Сначала ее кто-то ударил, — сказала Понс. — Может быть, чтобы она потеряла сознание, прежде чем он начнет ее резать? — Она взглянула на два ближайших дома: в такой близости от частных владений необходимо вести себя тихо.

Майло поднялся.

— Тебе бы в детективы, Диана.

Она усмехнулась:

— Да я и так уже почти детектив.

Принесли конверт. Осторожно опустив голову, Понс взяла шарф и развернула его. Прозрачная ткань, вьющаяся по ветру.

— Тут лейбл Луи Вуиттона.

— Я считал, они занимаются только чемоданами.

— Они всем занимаются, лейтенант. — Понс с удовольствием посмотрела на шелк. Ветер подул сильнее, и ошметки грязи слетели с шарфа и упали на труп. Отдав шарф, Диана убрала ее пинцетом. — Стоит целое состояние, но тем не менее его тут бросили. — Прекрасное начало для тех шуток, которыми копы и эксперты иногда пытаются отвлечься от ужаса увиденного. Но на этот раз все промолчали.

Санитары из морга завернули тело в пленку и увезли, а через пару минут уехала и Диана; криминалисты взялись за работу.

Майло предложил:

— Самое время навестить Монику Хеджес. Если хочешь, можешь тоже поехать.

— Конечно.

Я доехал за ним до Уилшира, затем свернул налево, но тут он вдруг остановился и жестом велел мне последовать его примеру.

— Визит отменяется. Дома никого нет, а ситуация неподходящая, чтобы оставлять послание. Давай проверим то место, где работала Кэт. Ты у нас модный парень?

— Не слишком.

— Это плохо, — огорчился он. — Я-то надеялся, что ты поработаешь переводчиком.

Бутик «Ла Фам» находился на Сан-Винсент, к западу от Баррингтона. Он втиснулся между кафетерием, специализирующимся на индонезийском кофе, и парикмахерским салоном с витриной, набитой красивыми головками.

Магазин был узким, но с высоким потолком и белыми стенами, увешанными винтажными постерами. Пол устлан старым мрамором винного цвета, немногочисленная мебель — тяжелая, в викторианском стиле, а одежда в витрине напялена на недокормленные манекены. И никаких покупателей в пределах видимости.

Мы с Майло прошли по узкому проходу между вешалками с одеждой. На некоторых из платьев и топов висел и таблички «распродажа», благодаря чему цены опустились до трехзначных.

По стерео пела Эдит Пиаф. На бирках: «Сделано во Франции». Я о таких модельерах никогда не слышал, но это не имело значения.

Майло заметил: