Клуб патриотов - Кристофер Райх Страница 41

— Что за лекарство? — спросил Гилфойл.

— Антиверт.

— Никогда не слышал. От чего оно?

— Активный компонент миклизин, — ответил Сингх, разворачиваясь в кресле лицом к Гилфойлу, — подавляет тошноту. Просто у меня жена тоже его принимала. Чтобы утром не тошнило.

— Спасибо, мистер Сингх.

Гилфойл пересек комнату, подошел к Гуверу и опустил руку ему на плечо.

— Посмотрите эту аптеку.

На углу 16-й улицы и Юнион-сквер загорелся огонек.

— Дайте мне телефоны всех ресторанов в радиусе четырех кварталов от этой аптеки. Затем проверьте их по списку телефонных звонков Болдена. По сотовому, домашнему и рабочему.

Поджав губы, Гувер бросил на Гилфойла взгляд через плечо:

— Займет несколько минут.

— Я подожду.

На Кэнал-стрит Болден купил в автомате на углу бутылку апельсинового сока и почти сразу выпил. Выбрасывая пустую бутылку в мусорный бак, он заметил на рукаве темное пятнышко. Приглядевшись, он его потер. Это была кровь. Кровь Сола Вайса. Томас отдернул руку, будто его током ударило. Посмотрел на улицу, и на него нахлынули воспоминания о совсем другом дне. Тогда у него на рукаве тоже была кровь.

«Приди к Иисусу! Приди к Иисусу!»

Слова ритмично пульсировали у него в голове.

Болден слышал, как звук становится все громче, как слова эти повторяют двадцать мальчишек, окруживших его в подвале «Кэкстон-холла», приюта для мальчиков штата Иллинойс. Тусклый свет заливал большое, с низким потолком помещение, в котором сильно пахло мочой и потом. Его и прозвали «Застенок», а затем это название приклеилось и ко всей школе.

«Приди к Иисусу!»

— Болден, ты со мной? — требовал ответа Койл, решительный и крепкий подросток лет восемнадцати, по кличке Преподобный. Он жил в «Застенке» уже шесть лет.

В полночь они явились за ним в спальню, надели ему на голову наволочку, связали руки и стащили по лестнице в подвал.

— Нет, — ответил Болден, — я не с тобой.

Койл ухмыльнулся:

— Ну, тебе виднее.

Держа нож вверх лезвием, он приблизился к Болдену и начал медленно прохаживаться вокруг него. Нахальная, самоуверенная улыбка исчезла с его бледного лица. Глаза, похожие на два черных камушка, неотрывно смотрели на противника, но их взгляд был мертвым, как у акулы.

Разведя перед собой руки, Болден пригнулся. Он знал, что рано или поздно это случится. Здесь он находился уже месяц, вполне достаточный срок, чтобы выучить правила. Вернее, одно правило: либо ты идешь к Койлу и просишь, чтобы он взял тебя в свою команду — одним из его «хористов», — либо он приходит за тобой. Койл был задира — больше ничего. Сильный, не по годам развитый парень цеплялся к любому, кто был меньше, рыхлее, слабее или медленнее. Болдену он не нравился. Да и вообще, Томас не собирался быть ничьим «хористом». И он знал, что Койл сам боится его, потому что обычно этот тип не ждал целый месяц.

Нож блеснул, и Болден отпрыгнул назад, но самообладания не потерял. Все эмоции разом покинули его. Он знал, как бороться за свою жизнь, хотя его никто этому не учил. Постоянно двигайся: это измотает Койла. Ни секунды на месте. Никогда. Он оглянулся. Круг сжался. Не важно, что его окружили. Ну, вырвется он, но бежать-то ему все равно некуда.

«Приди к Иисусу!» — продолжали скандировать мальчишки. Песнопение, придуманное Койлом, свидетельствовало о его добропорядочном католическом воспитании.

Внезапно Койл подался вперед, выбросив руку с ножом. Болден отскочил в сторону и, увернувшись, метнулся к нему, покрывая разделявшее их расстояние. Лезвие скользнуло по его футболке. Не ожидавший этого маневра Койл так и застыл с вытянутой рукой, выставив одну ногу вперед. Неустойчивая поза. Болден с размаху заехал локтем противнику в шею. Койл как раз поворачивал голову, чтобы оглянуться. Локоть с тошнотворным хрустом коснулся шеи и, казалось, уходит все глубже и глубже. Это мгновение длилось вечность. Как тряпичная кукла, Койл свалился на пол и остался лежать неподвижно. Он не поднялся. Не закричал. Просто тихо лежал, и все.

Остальные тоже не двигались. Скандирование прекратилось. Круг мальчишек замер на месте.

Болден опустился на колено рядом с противником.

— Тэрри?

Койл заморгал, задвигал губами, но не смог произнести ни слова.

— Позовите доктора, — проговорил Болден. — Позовите мистера О'Хару.

Никто не двинулся с места.

Маленькие черные глазки Койла наполнились слезами, умоляя что-нибудь сделать.

— Все будет хорошо, — произнес Болден, зная, что это ложь, и чувствуя, что произошло что-то непоправимое. — Просто выбил из тебя немножко воздуха, и ничего больше.

Койл снова зашевелил губами.

— Не могу дышать, — из последних сил шепотом выдавил он.

Вскочив, Болден выбрался из круга мальчишек и помчался к дому директора, чтобы привести мистера О'Хару. Когда они вернулись, мальчишек в подвале не было. Только посередине лежал мертвый Койл. Удар по шее сломал ему второй позвонок, и он задохнулся до смерти.

— Ты убил его, — сказал О'Хара.

— Нет, у него был… — Болден посмотрел на Койла, затем на порез у себя на футболке. Проведя рукой по животу, он увидел на пальцах кровь. Он поискал взглядом нож, но мальчишки забрали его. — Нож… — попытался объяснить Томас, но, как и Койл, он больше не мог говорить.

Болден заморгал, и воспоминание растаяло. Нож. Пистолет. Труп. Койл. А теперь вот Сол Вайс. Достав смартфон, он набрал рабочий адрес электронной почты Дианы Чамберс и написал: «Диана, пожалуйста, свяжись со мной как можно скорее. Кто с тобой так поступил? Зачем? Том». Это был бессмысленный ход, но он должен был его сделать.

Прицепив смартфон обратно на пояс, Болден пошел по улице. Резкий порывистый ветер швырял в сторону мелкий дождь, и струи жалили его в щеки. Очень хотелось принять горячую ванну и переодеться в чистое, но он не рискнул пойти домой или к Дженни. В обоих случаях его могли ждать представители заинтересованных сторон, как минимум двух — полиции и Гилфойла. И он больше не был уверен, что они не связаны между собой.

Наклонив голову, он поднял воротник куртки. Если температура упадет еще на градус-другой, этот слякотный дождь превратится в снег. Огибая лужи, покрытые кое-где корочкой льда, Болден спешил по улице и старался не думать о Дженни.

Во-первых, фотография Дианы Чамберс. Если она настоящая — а похоже, так оно и есть, — значит, кто-то ударил ее в лицо. И это было не дружеское похлопывание, а полновесный удар, которым мог бы гордиться сам Железный Майк Тайсон.

Что же они предложили тебе в замен, Диана?

Он всегда представлял ее жизнерадостной выпускницей Йельского университета, певшей «Була-була» корпоративному отделу финансов после того, как он предложил каждому выпить по паре бокалов текилы, чтобы оживить оплаченный компанией круиз по Манхэттену. Как же они заставили ее пойти в полицию и написать заявление? Шантажировали? Или принудили, не оставив ей выбора? Он не мог представить, что Диане нравится ее новое лицо. Особенно подбитый глаз, если верить Микки Шиффу.