Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн" - Джузеппе Д'Агата Страница 41

— Смотри, Суханов, я ведь прикажу стрелять, если сейчас же не отдашь мне Форста!

— Мы гости свободной и независимой страны. Или я ошибаюсь? — с сарказмом ответил Суханов. — Где итальянские власти? Они командуют в Риме или ты устанавливаешь тут порядки?

— Речь идет не о порядках, а о порядочности, Суханов! — заорал взбешенный Гаккет. — И у тебя есть только один способ продемонстрировать добрую волю КГБ — отдать Форста. Или придется считать, что вы нас обманули!

— Мы не несем никакой ответственности за этот печальный инцидент. Обмен организовали вы. Мы выполнили все поставленные условия, поэтому Форст — наш.

Суханов сделал знак, и его люди, прикрывая собой Форста, повели его вверх по трапу. Гаккет в ярости выпустил в воздух автоматную очередь.

— Стоять, черт побери, всем стоять!

Русские остановились.

— Это нелепо! — закричал Суханов. — Это провокация! Это ловушка!

— Ловушка вашего изобретения, поскольку мы оказались в ней жертвами.

— Мне неведома игра, которую вы затеяли, но я хорошо знаю свой долг, — ответил Суханов более спокойно. — Если будете стрелять, ответим, и ответственность будет возложена на вас. Мое правительство уже в курсе, мы доложили по радио обо всем, что тут происходит.

Русские, все так же прикрывая Форста, повели его дальше вверх по трапу.

Американцы стояли, держа их на прицеле, и только ждали приказа, но Гаккет не решался его отдать, лихорадочно соображая, что же делать. Наконец, черный от злости, он процедил сквозь зубы:

— Ладно. Первый раунд выиграл ты, Суханов. Но все вы — и Форст, и твои люди и твой самолет — останетесь здесь до тех пор, пока мы не решим, что с вами делать.

Он жестом приказал своим людям опустить оружие.

Русские поднялись ко входному люку и исчезли в самолете вместе с Форстом. Последним вошел Суханов. Люк закрылся.

В то же время большой автобус медленно тронулся с места и остановился перед носовой частью советского самолета, блокируя его.

Втянув голову в плечи, мрачный и грозный, Гаккет прошел к джипу и на ходу обернулся к Уэйну:

— Уэйн, ты скотина.

Уэйн хотел было ответить, но Гаккет и не думал его слушать. Он впился глазами в Юрека Рудинского, лицо которого оставалось бесстрастным и невозмутимым.

В кромешной тьме огромная машина Шабе двигалась по целине, по невспаханной земле, поросшей травой, по ямам и ухабам. Контатти следовал за ним на своем «фиате», вцепившись в руль: трудно было удерживать машину, так сильно трясло на ухабах. Когда тряхнуло особенно крепко, он посоветовал Мерилен:

— Осторожно. Держитесь за приборный щиток.

Она вышла наконец из оцепенения и сердито спросила:

— Куда мы едем?

— Сейчас нам необходимо только одно — оказаться в каком-нибудь спокойном месте, где можно было бы отдохнуть, подумать и решить, что делать дальше.

— А я?

— Еще некоторое время тому назад я посоветовал бы вам укрыться в посольстве, оставаться там в полнейшем спокойствии и ждать развития событий. Но теперь у меня возникло некоторое сомнение.

— Моя сумка? Тогда поспешу успокоить вас, — Мерилен внимательно посмотрела на Контатти, он был явно встревожен, — и сниму все сомнения. Помните тот раз, когда вы развлекались, позволяя обокрасть себя, не знаю только зачем. А потом нашу встречу в кафе на виа Венето, когда…

Контатти остановил ее.

— Магнитофон в вашей проклятой огромной сумке. Так?

— Да.

— А фотоаппарат?

— «Поляроид». Когда вы стояли у светофора, у вас было тревожное лицо и вы оглядывались. Предчувствие? — Контатти не ответил. — Да нет, рассуждали вы, стоит ли опасаться какой-то наивной, неопытной мисс Ванниш?

«Мерседес», ехавший впереди, поднялся на небольшой откос и выбрался на грунтовую дорогу. Уэйн повторил его маневр. Машины прибавили скорость, тряска прекратилась.

Ведя машину, Контатти явно решал какую-то проблему. Вдруг его лицо исказилось, и он гневно взглянул на Мерилен:

— Мне жаль, но я вынужден сказать вам это. Вы глупы и даже не представляете, до какой же степени вы… дура! Все было так хорошо, так замечательно. Вы же своим поступком, своим недоверием погубили все. Все!

Мерилен сохраняла спокойствие и невозмутимость.

— По-вашему, это ненормально, если… жертва защищается? Впрочем, вам нечего опасаться, если ничего не случится с Юреком, с Соней и со мной. Разве что… — Она замолчала, словно внезапно испугавшись чего-то.

Контатти с иронией посмотрел на нее:

— Молодец. Дошло наконец.

— Вы не англичанин! — воскликнула Мерилен дрожащим голосом.

— В том-то и дело.

— Поначалу вы шутили. Как бы играя, выстраивали разные гипотезы, слишком абсурдные, чтобы они могли быть правдой. Но когда Шабе сказал, что убит Хаген, вы нисколько не огорчились. — Мерилен говорила медленно, словно для того, чтобы самой как следует понять пугающее до смерти открытие. — Это ясно. Ваша задача была убрать именно американского разведчика. И в этом случае легко догадаться, кто вы такой на самом деле.

— Легко? — насмешливо спросил Контатти.

— Вы агент КГБ.

— Я свободно говорю на семи языках, из пистолета могу попасть человеку между глаз с пятидесяти метров, в своей работе я не знаю деликатности…

— Со мной, однако, вам придется вспомнить о ней.

— Раз уж вы так умны, то, наверное, хорошо понимаете, что теперь мы связаны друг с другом, как обвенчанные муж и жена, на всю жизнь… и до смерти.

Аэропорт был вновь частично освещен. Гаккет, Уэйн и охранники, державшие Юрека в наручниках, вошли в приемную дирекции.

Оставив поляка охранникам, Гаккет и Уэйн прошли в кабинет к полковнику Танкреди. Он сильно нервничал и потому большими шагами ходил из угла в угол и без конца протирал стекла очков.

Представляясь, Гаккет протянул ему руку и сразу же спросил:

— Аэропорт заблокирован?

— Конечно. Все дороги перекрыты. Каждый выход.

— Ладно. Сразу вношу ясность — пленник наш.

— Для нас он не существует, — ответил Танкреди, — как нет и убийства, если труп исчезнет… до рассвета.

— Согласен. Рассчитываю на вас, на ваши службы и ваши архивы для опознания убийцы.

— Конечно, — ответил Уэйн вместо Танкреди.

— Я уже проверил документы английской компании, — сказал Танкреди. — Нет ни одного отсутствующего пассажира, улетели все. Форма стюарда использована только для переодевания.

— Логично, — согласился Уэйн.