Убийство в Ворсхотене - Владимир Корнилов Страница 40

— Ну что, Саид? — Лазарев впервые обратился к пленнику на английском языке. — На каком языке тебе легче общаться — английский, голландский?

Прикованный к батарее араб замотал головой и что-то начал отвечать на французском. Владимир не стал его слушать, внезапно спросив:

— Ты в кино ходишь?

Удивленный Саид закивал.

— Ну вот, какой из тебя джихадист, если земные забавы вам не чужды? Ну, Аллах тебе в помощь… Не смотрел фильм «Исходный код»? Не так уж и давно в кинотеатрах шел. Ты мне сейчас очень напоминаешь юного злодея из этого кино. Он там готовил смертельный ба-бах с атомной бомбой, а его заранее вычислили и приковали наручниками к его же бомбочке, назвав жалкой и ничтожной личностью. И, не поверишь, он захныкал, как пятилетний ребенок. Вот и ты сейчас такой же. Судя по тем зеленым бутылочкам наверху, вы с братом готовились стать суперменами, эдакими Геростратами XXI века. Думали, что совершите свой теракт — и о вас будут писать все газеты, пока Аллах будет ублажать вас на том свете семьюдесятью девственницами…

— Семьдесят две, — внезапно прервал Босса доселе не подававший звука Афганец. Его английский был очень даже неплох. — Я говорю, мученикам положены семьдесят две девственницы…

— Ну, о-кей, семьдесят две — так семьдесят две, — согласился Владимир, даже не обернувшись и продолжая пристально смотреть в глаза пленника, которые заметно начали слезиться. — А теперь, Саид, ты сидишь в собственном дерьме, прикованный наручниками к батарее. Сейчас мы вызовем полицию, она увидит ваш арсенал под кроватью — и будете вы с братом пару десятков лет драить туалеты в местной тюряге. И это еще в лучшем случае! А если вашими контактами в Сирии или Ираке заинтересуется ЦРУ, то поедете вы с братом в Гуантанамо и будете там до старости ржаветь, пока вас, больных и никому не нужных, не выбросят куда-нибудь в песках вашей любимой Берберии, или откуда вы там родом? И так закончились мечты несостоявшегося Супер-джихад-мена…

Саид уже откровенно плакал, слезы потекли по его ранке в жиденькую бороденку. Ибрагим на минутку прервал молитвы и укоризненно взглянул на младшего брата. Лазарев решил, что пора уже переходить к интересующему ему делу:

— Итак, я хочу знать про одного вашего идейного соратника. Чеченец, лет шестидесяти, средний рост. Зовут Умар. Хромает, опирается на трость с золотым набалдашником. На пальцах, видимо, какое-то кольцо с синим камнем. Быстро говори, кто это.

Саид лихорадочно замотал головой и заговорил по-английски с заметным арабским акцентом:

— Не знаю. Я многих знаю. Этого не знаю. Честное слово, не знаю.

— Я тебе сейчас покажу «не знаю», — Малыш угрожающе направил на Саида свой ТТ.

Саид втянул голову, снова зажмурил глаза, но продолжал повторять:

— Честное слово, не знаю. Я многих знаю. С золотой тростью не знаю. Я бы запомнил.

— Ну шо, потрясти его? — предложил свои услуги Самбист.

— Потрясти? — Лазарев встал на ноги, вдруг почувствовав, как сильно у него затекли ноги, пока он сидел перед Саидом. — Потрясти, конечно, можно. Но вижу, что не врет. Ну, а что наш друг Ибрагим?

— А щас мы его братские чюйства и проверим, — грозно заявил Малыш и обратился на своем ломаном английском к старшему из пленников: — Ты! Прощайся с братом, он нам бесполезен.

Малыш приставил пистолет к виску Саида, который рыдал, закрыв глаза. Ибрагим, наоборот, открыл свои глаза, еще раз укоризненно взглянул на брата и спокойным голосом изрек на английском, еще худшем, чем у Малыша:

— Ты не понимаешь. Мы — джихад. Мы умирать за Аллаха. Мы готов.

После чего он снова закрыл глаза и начал все громче повторять «Аллах акбар!» Афганцу пришлось слегка пристукнуть его прикладом, чтобы тот чуть снизил тон.

— Надо прокатиться, — Лазарев устало отодвинул руку Малыша от Саида и поманил верзилу к выходу. Тот послушно последовал за Боссом, велев своим подчиненным не спускать глаз с пленников.

— Да шо тут миндальничать, шеф? — спросил он Лазарева, уже сев за руль минивэна. — Давай мы своими методами этих мумырей разговорим, если тебя Женевские конвенции сдерживают… Куда едем?

— Не знаю, — обреченно вздохнул Лазарев. — Как минимум за километр отсюда, в более или менее пустынное место. Позвонить надо, не хочу, чтобы потом по звонку вычислили, из какого района звонили.

— Поняв, бу сделано, — Малыш завел мотор и двинулся в направлении набережной канала Шарлеруа. Свернув направо, минивэн понесся по пустынной набережной в южном направлении, проезжая череду безликих, слабо освещенных складов и промышленных построек.

Лазарев только сейчас осознал, что уже совсем поздно. Машин уже фактически не было, прохожих — и подавно. «Как же эта столица Европы контрастирует с ночной жизнью столицы России!» — подумал про себя Лазарев.

Спустя минут семь-восемь Малыш свернул во двор полуразрушенного промышленного строения из красного кирпича, на стене которого висела большая табличка «Продается под снос».

— Шо? Устроит местечко?

— Да, вполне, — ответил Лазарев, доставая из своего рюкзака очередную неиспользованную мобилку.

После необходимых процедур по активации номера Владимир, сверившись с бумажкой, набрал Тамерлана. Шансов на то, что тот так быстро выяснил личность Умара, было немного, но это было все-таки надежнее, чем дожидаться сведений от братьев-джихадистов.

«Это ты, русский шайтан, в такую позднь звонишь?» — недовольно пробурчал сонный голос Тарамова на той стороне телефона.

— Если я шайтан, то уж тогда Иблис, не меньше. Ты нашел что-нибудь для меня? Да — нет?

Внезапно Тамерлан рассмеялся: «Ха, нашел я твоего “джихадиста”. Только из него джихадист — как из меня балерина Большого театра. Зовут Умар Ялхоев. И никакой он не бельгиец. Живет сейчас у тебя там, в Амстере. Никакого отношения к нам, честным бельгийским чеченцам, не имеет. У него там бизнес какой-то. И в политику не лез и не лезет».

— Амстердам? Ты уверен? Ты по трости определил? — недоверчиво переспросил Лазарев.

— Ага, по трости. Мой хороший друг с ним какой-то бизнес пытался делать. Но говорит: мутный он. Он эту трость хорошо запомнил. Этот, как его… Который на трости сверху…

— Набалдашник?

— Во-во, наблядашник этот! Говорит, чистое золото. Волчья голова и синий сапфировый глаза. Друг говорит, Умар этот все время своим наблядашником хвастался… Все, шайтан, оставишь теперь меня в покое?

Лазарев еще раз попросил по буквам повторить фамилию Умара и дал отбой. Некоторое время он просидел в задумчивости, игнорируя любопытствующие взгляды Малыша. «Неужели этот Умар в самом деле не имеет отношения к исламистам? — задумался Лазарев. — Тогда зачем весь этот спектакль с оранжевым балахоном? Или глубоко законспирирован?»

Встрепенувшись, Владимир хотел уже вытащить сим-карту и батарею из использованного телефона. Но потом решил воспользоваться им еще раз. Он набрал номер голосовой почты своей собственной мобилки. Бодрый голос автоответчика отчитался, что у него было 52 непрочитанных сообщения. Большая часть из них — от его секретарши и бизнес-партнеров. «От Тани ни одного звонка нет», — огорченно констатировал Лазарев. Уже перебрав весь ящик до конца, он обнаружил пять пропущенных звонков от Ван дер Пюттена. Одно из голосовых сообщений того гласило: «Куда ты пропал? Не могу до тебя дозвониться целый день. Я, кажется, знаю, кто тебе может помочь в твоем деле. Проверь, кто недавно появился в том месте, где мы с тобой познакомились». На этом сообщение обрывалось.