Высшая Справедливость - Алекс Оуэлл Страница 40

В конце концов Стивену пришлось смириться с неизбежностью отсидки, тем более что впереди забрезжила надежда: Брендон старался для него не покладая рук. Это не означало, что Стивен перестал разрабатывать планы побега, но теперь это уже было чем-то вроде игры — способом убить время, которое в заключении течет много медленнее, чем на воле. Но от реальных шагов его в первую очередь удерживала мысль, что любой незаконный способ оказаться на свободе может лишить его Лиз.

Конечно, они могли сочетаться браком еще до его выхода из тюрьмы, но сам Стив был категорически против этого, а Лиз не спорила с ним — она обещала ждать.

Прежде, чем Стивен смог пользоваться постоянными протезами, ему пришлось перенести еще две операции. Брендон, естественно, опять обратился к Майклу Филдстайну. И тот вызвался сам прооперировать Стива, стараясь представить на должной высоте свое искусство. Брендон оплатил дорогие, но замечательные протезы. Стивен освоил их очень быстро — его подстегивало желание выглядеть в глазах Лиз полноценным человеком. И вскоре он уже мог ходить достаточно уверенно.

Годом позже Брендон устроил перевод друга в тюрьму с максимально либеральными порядками, где Стивену, учитывая характер его преступления, находиться, мягко говоря, не полагалось. Так что они с Лиз могли теперь иметь регулярные свидания наедине. Путем невероятных ухищрений — а Стивен подозревал, что и мощного подкупа — Брендону удалось разыскать новые материалы и добиться очередного пересмотра дела, в результате чего Стив оказался на свободе, когда ему стукнуло сорок три.

Как ни казалось это ей самой странным, но Лиз дождалась Стивена. В первый момент на нее сильно подействовало его маниакальное желание расстаться с жизнью в ответ на ее «предательство». На какое-то время этого хватило. А потом… потом просто не везло с мужиками: попадались всё какие-то неврастеники и прилипчивые психопаты, от которых хотелось поскорее отделаться. Так она и дождалась.

Ночь перед освобождением Стивен провел без сна. А утром за ним приехал Брендон вместе с Лиз и с охапкой розовых роз. Они обнялись и расцеловались, и хотя момент был на редкость сентиментальный, Стивен казался скорее пьяным, чем растроганным. Брендон усадил его и Лиз в свой неведомо какой по счету «мерседес» и повез к себе домой. Там их ждала жена Брендона — Глория. Она встретила их в гостиной.

Представив всех друг другу, Брендон проводил Стивена и Лиз наверх, в отведенную для них комнату, сказав, что они с женой ждут обоих в гостиной на праздничный ланч. Но, уединившись, Лиз и Стив напрочь забыли о времени, так что Брендону пришлось дважды подниматься и торопить их.

— Теперь ты доволен? — спросила его жена, когда он спустился.

— Нет, Глоу — я просто счастлив! И, по-моему, больше, чем он сам.

Глория одарила мужа ласковой улыбкой и невольно залюбовалась им: Брендон за последние год-два стал заметно солиднее, но выглядел еще моложаво, был, как всегда, элегантен и деловит. Его сегодняшнее прекрасное настроение радовало ее — оно было ему так к лицу. Чаще ей приходилось видеть мужа напряженным и сосредоточенным. Глория поцеловала его и отправилась на кухню — давать распоряжения прислуге. Брендон проводил ее теплым взглядом.

Глория О’Брайан была на пять лет младше своего мужа и за все годы их совместной жизни, по мнению окружающих, практически «не изменила» свой возраст, успев за это время несколько раз поменять имидж: от задорного мальчишки до жеманной златокудрой красавицы, побывав и жгучей брюнеткой, и белоснежной блондинкой. Отчасти она делала это для себя — как один из элементов программы «Займи с пользой время», — отчасти инстинктивно.

Брендон же считал, что все эти перемены осуществляются исключительно ради него. Он привык думать, что все, что ни делается его женой, направлено на его же собственное благо. Глория умела почувствовать, когда мужу нужна ее поддержка, а когда надо просто промолчать и сделать вид, что ничего не замечаешь. Брендон также считал, что без мощного тыла, который обеспечивала ему жена, вряд ли ему удалось бы столь благополучно и с честью, а главное — без ощутимых потерь для карьеры выбраться из тех перипетий, которые время от времени подстраивала ему судьба. И в этом была большая доля истины.

Несмотря на то, что дом, дети, семейные проблемы были всецело в ее ведении, Глория никогда не выглядела «домохозяйкой в фартучке». Последние несколько лет она прекратила доходившие иногда до крайности эксперименты со своей внешностью, остановившись на имидже элегантной бизнес-леди, энергичной и независимой. Глория была невысокого роста, стройна, ее глаза и улыбка источали приветливость и располагали к общению, но в то же время лицо казалось столь типичным, что не запоминалось ни с первого, ни со второго раза — ее так легко было потерять в толпе…

Теперь, когда дети уже выросли — старшему, Джеффри, исполнилось двадцать, и он уверенно шел по стопам отца, а младшему, Тимоти, было семнадцать, и он еще раздумывал, чем заняться, — жизнь ее текла размеренно, не делая резких поворотов и не обещая досадных сюрпризов. Но последнее время Глория постоянно была чем-нибудь раздражена. Возможно, это объяснялось тем, что она входила уже в тот возраст, который так ненавистен всем женщинам и которого они ждут с чувством ужаса и отвращения: Глория О’Брайан неминуемо приближалась к цифре 45. Однако она умела держать себя в руках, никогда не срывала плохое настроение на муже, и их семейная ладья плавно скользила по течению.