Комната с розовыми обоями - Хельга Мерц-Оллин Страница 40

Я медленно открываю глаза и вижу перед собой только крупный песок. Голова бесконечно долго поворачивается, я прижимаюсь щекой к острым песчинкам, внутри меня словно что-то рвется, как материя нитка за ниткой, и адская боль вгрызается в руку.

В ярде от меня по песку бродит чайка, но она не просто так ходит, а наблюдает за мной. Делает несколько быстрых шажков своими синими морщинистыми лапками и останавливается, поворачиваясь ко мне то одним оранжевым глазом, то другим. Она смотрит.

Я шевелю пальцами в надежде, что она улетит, но ее этим не испугать. Скоро ее ждет вкусный и питательный обед. Остальные ее собратья вдали с гомоном прыгают по обнаженному морскому дну. Стоит только одной птице что-то найти, как вся ватага подскакивает к ней и начинает драку за лакомый кусочек.

Моя чайка подходит еще ближе, ее внимание привлекает песок, пропитанный моей кровью, она пробует его на вкус. Нет, ей он не нравится. Птица опять останавливается и смотрит, склонив голову набок, потом она отвлекается на черный предмет. Чайка вразвалку не торопясь подбирается к нему, тюкает клювом. Металлический звук. Мой «глок». Он слишком далеко от меня, не достать.

Моя память тут же услужливо подсовывает воспоминания о прошедшей ночи. Если бы я мог, то зарыдал бы сейчас от осознания несправедливости жизни и своего бессилия что-либо уже поправить. Я все помню, в моем затухающем сознании всплывает рассвет, волны, набегающие на берег, Кэти лежащая на боку спиной к морю и сопляк, который укладывает в песок подальше от воды пистолет.

Моя вина.

Я отринул все свои подозрения, поставив перед собой первостепенную задачу – расправиться с Джоном, и не хотел замечать самого главного, что Кэти угрожает реальная опасность. Я думал лишь о себе и, как последний трус, просто собирался бросить ее, оставив в одиночку решать все проблемы.

Кэти больше нет. И только я виноват в этом. Я не смогу с этим жить. Уже сейчас от одних мыслей об этом мне хочется расколошматить свою голову о камни, начать прямо сейчас долбить ею по песку, чтобы превратить кожу в лохмотья и с каждым ударом ждать звонкого треска.

Если бы я мог повернуть время вспять.

Несколько часов назад я молил несуществующего бога в течение долгих секунд, чтобы пистолет дал осечку. Ведь могла же маленькая песчинка попасть в канал ударника, пока я валялся после удара электрошокера на берегу, тогда пацан бы не смог выстрелить. Я бы не дал ему второго шанса. Но бог жесток и рассудил все по-своему.

Вдруг птица с шумом взлетает, громко хлопая крыльями, теряя одно перо. Оно, танцуя, опускается рядом со мной. Чайка испугалась. Кто-то идет. Слышно как раскатывается галька в разные стороны под неосторожной походкой.

Я его не вижу, он появляется из-за спины. Шаги нерешительно замирают: меня заметили. Неизвестный стоит несколько долгих для меня минут, затем принимает правильное решение. Крадется, осторожно обходит меня справа.

В поле моего зрения появляется смуглый парень, поджарый, узкогрудый и невысокий. На нем необычная кожаная черная куртка – с плеча свисает рыжий лисий хвост. Он подбирается боком к пистолету, не сводя с меня своих восточных темно карих, почти черных, глаз с длинными ресницами как у девчонки.

Парень замирает на месте в испуге, увидев мои открытые глаза. Он долго оценивающе смотрит и наконец, ощеривает мелкие, хищные зубы в понимающей улыбке. Я тоже оскаливаюсь в ответ, мои губы прилипли к зубам, кровь склеила их. Ну же, заклинаю я парня мысленно, решайся, давай забери пистолет. Единственное что я еще могу сделать для Кэти. Парень протягивает руку и, не сводя с меня своих наглых глаз, прячет «глок» за пазуху. Умничка. Теперь развернись и чеши отсюда.

Я с облегчением неглубоко вздыхаю и закрываю глаза, торопливые шаги удаляются от меня, он уходит.

Чаек становится больше. Их уже шесть, но свою я узнаю сразу. Она смелее, чем остальные, направляется прямиком ко мне. Потерпи, уже скоро, но птица не хочет ждать. Она взлетает мне на спину и принимается настойчиво теребить клювом мои волосы. Прикосновения ее почти нежны.

Мир стремительно уходит от меня. Я снова в комнате с розовыми обоями, лежу, завернувшись в покрывало вместе с девушкой, под моей щекой не колючие песчинки, а шелковистые пряди светлых волос.