Тихий сон смерти - Кит МакКарти Страница 40

— Мистер, с вами все в порядке? — с беспокойством спросила Елена. — Я страшно извиняюсь…

Она больше ничего не сказала, так как, будучи юристом, знала, сколь опасны поспешные заявления. К счастью, мужчина уже достаточно оправился после удара и, с улыбкой протянув Елене руку, сказал:

— Никаких извинений! Я сам виноват — впредь буду внимательнее.

Смахнув с брюк пыль, он быстро выпрямился, но тут же ойкнул и сморщился от боли.

— С вами все в порядке? — еще раз спросила Елена.

— Так, пустяки, — успокоил он ее. Незнакомец был мужчиной лет тридцати, с приятным лицом. По крайней мере, так показалось Елене, когда он улыбнулся. — Ничего страшного, уверяю вас.

Самым правильным в сложившейся ситуации было еще раз извиниться, развернуться и уехать, но почему-то Елена этого не сделала. Принятое ею решение было важным, хотя она еще не знала об этом. Вместо того чтобы вежливо попрощаться, она сказала:

— Вы не против, если я угощу вас стаканчиком вина? Это самое малое, что я могу сделать.

Он улыбнулся, хотя и не сразу:

— Почему нет?

Теперь Айзенменгер снимал квартиру в строении, переделанном в жилой дом из старинных конюшен. Его новое обиталище было безумно дорогим и при этом ничуть не менее сырым, чем прежнее, но за столь короткий срок ничего лучше он найти не смог. Его сбережений, хотя и немаленьких, но все же недостаточных для столь дорогой квартиры, не могло хватить надолго, так что в скором времени он должен был либо обратиться к Елене за авансом, либо жить на улице.

Боже, как же он устал.

Снова Мари. В жизни она была надоедливой, истеричной, мстительной, и ее смерть не стала освобождением для тех, кого она любила. Мари приходила к Айзенменгеру во сне, по-прежнему сохраняя над ним свою власть, и эти визиты сделались для доктора безмолвной одержимостью, горевшей жарким, трескучим, шипящим, извергавшим жгучие искры пламенем. Айзенменгер просыпался по ночам и боролся с чувством вины, не чувствуя себя при этом виноватым. Он понимал, что рано или поздно это состояние приведет его к транквилизаторам, но старался держаться до последнего.

Вернувшись домой после встречи с Рэймондом Суитом, он не притронулся к стоявшей на столе початой бутылке вина, а сразу лег на диван, устремив взгляд на вычурную лепнину на потолке. Протей. О Протее он знал лишь то, что это бактерия. Еще ему смутно припоминалось что-то из области генетических расстройств и нечто совсем уже далекое из греческой мифологии.

Айзенменгер резко поднялся с дивана и подошел к стоявшему у окна столу, на поверхность которого солнечный свет ложился неправильным четырехугольником. Эта трапеция, пересекавшаяся неприятными черными полосами, каким-то непостижимым образом помогала Айзенменгеру ощущать себя в безопасности и вместе с тем делала его пленником чужой нечестивости. Открыв лежавший на столе ноутбук, он подсоединил его к телефонной линии и воткнул адаптер в розетку. Когда экран осветился голубым, Айзенменгер щелкнул левой клавишей мыши, вошел в Интернет и принялся искать в онлайновой энциклопедии упоминания о Протее. Таких упоминаний нашлось тридцать одно.

Протей — грамотрицательная бактерия, главный клинический эффект которой состоит в способности вызывать септический шок, часто ведущий к летальному исходу.

Протей — один из Двух веронцев.

Протей — один из малых спутников Нептуна.

Протей — генетическое нарушение, которым страдал Джон Кэри Меррик, «Человек-слон».

Протей — в греческой мифологии бог, знавший все, но с большой неохотой делившийся своими знаниями. Он обладал способностью принимать любую форму, и поэтому считалось, что он состоит из основных веществ Вселенной.

Протей — саламандра, жительница пещер…

Перечисление значений продолжалось, причем каждая новая статья энциклопедии была для Айзенменгера все менее понятной и все более далекой от того, что его интересовало. Он просмотрел список до конца и не увидел ничего, что могло бы дать толчок его размышлениям.

Закрыв страницу энциклопедии, он перешел на официальный сайт «Пел-Эбштейн-фармасьютикалс». Сайт был великолепно оформлен и содержал всю информацию о компании. Всю, кроме той, которая интересовала Джона Айзенменгера. Единственное, что поразило доктора, — это широта интересов корпорации «Пел-Эбштейн». В итоге он сделал следующий вывод: «Пел-Эбштейн» — обыкновенная, хотя и весьма крупная фармацевтическая компания. Но Айзенменгер знал, что впечатление, основанное лишь на официальной информации, может оказаться обманчивым. Его насторожило, что интересы компании распространялись практически на все сферы бизнеса от производства продовольственных товаров до исследования альтернативных источников энергии. Компания «Пел-Эбштейн» даже владела банком.

После знакомства с официальным сайтом доктор принялся просматривать другие упоминания «Пел-Эбштейн», которых поисковая система выдала аж четыреста пятьдесят восемь. Некоторые из них не содержали никакой информации, однако большинство независимых высказываний о «Пел-Эбштейн» носили открыто враждебный характер, в основном из-за ущерба, наносимого предприятиями компании окружающей среде. Кое-кто обвинял корпорацию в издевательствах над животными, но самым невероятным Айзенменгер посчитал обвинение «Пел-Эбштейн» в торговле оружием.

И только в последнюю очередь он обратился к медицинской базе данных. На этом сайте были размещены тексты всех докладов, статей ведущих медицинских журналов, описания конкретных клинических случаев со всего мира, а также общие и узкотематические обзоры. Данные обновлялись еженедельно.

Айзенменгер набрал в строке поиска «Миллисент Суит», и система выдала ссылки на четыре доклада. Один из них был опубликован четыре года назад в престижном научном журнале и имел отношение к бакалаврской диссертации Миллисент. Бегло просмотрев текст, Айзенменгер принялся искать упоминания о Робине Тернере. Сорок три публикации, некоторые в журналах, имевших самый высокий рейтинг. Последняя его работа была напечатана совсем недавно — четыре месяца назад.

Айзенменгер решил прервать поиск и взглянул на стены домов за окном. Снизу до него доносился отдаленный уличный шум; ему нравился контраст между ним, его беспокойной работой и размеренной жизнью узкой улицы, на которой стоял его дом. Между Суит и Тернером не просматривалось никакой связи, по крайней мере с точки зрения академической науки. Была ли между ними какая-то другая, невидимая непосвященному связь?

Выйдя из Интернета, Айзенменгер раскрыл свой старый потрепанный блокнот и выписал на чистый лист ряд вопросов.

Была ли смерть Миллисент Суит вызвана естественными причинами?

Если нет, то не была ли она связана с ее работой в «ПЭФ»?

Является ли смерть Тернера простым совпадением?

Что такое Протей? Кодовое название и только? Бессвязное бормотание умирающей девушки? Имеют ли ее последние слова отношение к делу?