Брат Томас - Дин Кунц Страница 40

В приемной на первом этаже я присел на край дивана, чтобы надеть лыжные ботинки, которые уже высохли.

Мои ноги еще не отогрелись. Я бы очень хотел усесться в кресло, положить ноги на табуретку, завернувшись в теплый халат, почитать хорошую книгу, поесть пирожных, запивая их кружками горячего какао, которые приносила бы мне фея-крестная.

Будь у меня фея-крестная, она напоминала бы актрису Анджелу Лэндсбери, играющую в сериале «Она написала убийство». Фея любила бы меня всем сердцем, предугадывала все мои желания, каждый вечер перед сном подтыкала бы одеяло и целовала в лоб, потому что проходила тренировочную программу в Диснейленде и дала клятву крестной в присутствии сохраняющегося в криогенной заморозке трупа Уолтера Диснея.

Я поднялся и пошевелил еще холодными пальцами.

Караулило меня костяное чудовище или нет, мне предстояло вновь выйти в буран, если не в этот самый момент, то скоро.

Какие бы силы ни действовали сейчас в аббатстве и школе Святого Варфоломея, мне ни с чем подобным сталкиваться не приходилось, я никогда не видел таких призраков, и у меня не было уверенности, что я сумею вовремя разгадать их намерения и предотвратить беду. Если бы не удалось идентифицировать угрозу, мне потребовались бы сильные руки и храбрые сердца, чтобы помочь защитить детей, и я знал, где их искать.

Бесшумно — белая ряса глушила шаги — прибыла величественная сестра Анжела, воплощение снежной богини, покинувшей дворец, чтобы проверить действенность бурана, который она наслала на Сьерру.

— Сестра Клер-Мари говорит, что ты хочешь мне что-то сказать, Одди.

Брат Константин спустился вместе со мной с колокольни и теперь составлял нам компанию. Мать-настоятельница, естественно, его не видела.

— Джордж Вашингтон знаменит тем, что у него были плохие вставные зубы, — сказал я, — но мне ничего не известно о зубах Харпер Ли и Фланнери О'Коннор.

— Мне тоже, — ответила она, — и до того, как ты спросишь, сразу скажу, прически у них тоже разные.

— Брат Константин не совершал самоубийство, — сообщил я ей. — Его убили.

Ее глаза широко раскрылись.

— Никогда не слышала, чтобы за хорошей новостью так быстро последовала плохая.

— Он остается здесь не потому, что боится суда в следующем мире. Нет, он отчаянно тревожится за своих братьев в аббатстве.

Сестра Анжела оглядела приемную.

— Он здесь?

— Стоит рядом со мной, — я указал, где именно.

— Дорогой брат Константин. — От избытка чувств она запнулась. — Мы каждый день молились за тебя, и каждый день нам тебя не хватает.

Глаза призрака заблестели от слез.

— Ему не хотелось покидать этот мир, пока братья верили, что он покончил с собой.

— Конечно. Он опасался, что его самоубийство заставит их усомниться в его преданности Богу.

— Да. Но, думаю, его волновало и другое. Убийца ходит между ними, а они об этом не подозревают.

Сестра Анжела соображала быстро, но десятилетия жизни в монастырях приучили ее к тому, что все зло находится вне их стен.

— Ты, конечно, говоришь о постороннем человеке, который забрел сюда однажды ночью, а брат Константин, к своему несчастью, оказался у него на пути.

— Если мы говорим о таком раскладе, то человек этот пришел снова, и теперь уже на его пути оказался брат Тимоти, а только что, на колокольне, он попытался убить меня.

В тревоге она взяла меня за руку.

— Одди, ты в порядке?

— Я еще не мертвый, но, с другой стороны, на десерт подадут пирог.

— Пирог?

— Извините.

Просто сорвалось с губ.

— Кто пытался тебя убить?

— Лица я не видел, — ответил я. — Он… носил маску. И я убежден, что знаю этого человека, он — не посторонний.

Она посмотрела на то место, где стоял мертвый монах.

— Разве брат Константин не может опознать его?

— Не думаю, что и он видел лицо убийцы. И потом, вы и представить себе не можете, какую малую помощь я могу получить от мертвых. Они хотят, чтобы справедливость по отношению к ним восторжествовала, очень хотят, но, думаю, должны следовать какому-то закону, запрещающему им вмешиваться в дела мира, к которому больше не принадлежат.