Пятерка - Роберт МакКаммон Страница 4

— Да, видео — это хорошо. Это о’кей. Но нас и раньше снимали, Джон. С чего ты решил, что именно этот ролик станет волшебной пулей?

Где-то под сердцем завертелся вихрь злости. Кровь застучала у Кочевника в висках. Хотелось схватить Джорджа за грудки и дать по морде наотмашь, чтобы этот пустой бизнесменский взгляд убрался к чертям, чтобы вернулся старый друг Джордж. Но он огромным усилием сдержал себя и сказал едко:

— Ты же больше всех хотел его снять. Забыл уже?

— Не забыл. Песня хорошая. Классная песня. И видео тоже классное. Нам нужен видеоряд, и он стоил каждого затраченного на него цента. Но я не знаю, изменит ли это нашу игру, Джон. В том смысле, в котором ты думаешь.

— Так, ладно, черт побери, но неужто нельзя было мне сказать до того, как мы туда ухнули две тысячи долларов?

— Я ничего тебе не могу сказать такого, чего ты сам не знаешь, — ответил Джордж. — Сам понимаешь, все на свете — игра. Все на свете — бросок костей. Да, у нас есть классная песня и классное видео, и я надеюсь на лучшее. Но сейчас я тебе говорю другое: это мой последний выезд. — Он помолчал, давая Кочевнику это осознать. Когда в ответ Кочевник не дал ему по морде и не схватил за горло (Джордж хорошо знал его знаменитые вспышки, подобные взрыву сверхновой), он сказал: — Потом я пойду к своему братцу и буду у него представителем. А до того, обещаю тебе, клянусь тебе, как брату клянусь, что буду работать как работал, как всегда. Буду прыгать, когда надо прыгать, и давить любого паразита, которого надо будет раздавить. Я, ребята, буду заботиться о вас, как всегда. О’кей?

Прошло несколько секунд, и кто-то подошедший сзади сказал:

— Ну, о’кей так о’кей.

Джордж слегка вздрогнул, но Кочевник и ухом не повел. Они оглянулись — спокойно, никак не показывая, что их застали врасплох, ничем не выдавая, что говорили о чем-то важном, — и увидели Берк, обратившую к ним такое же равнодушное лицо. Одета она была в линялые джинсы и винного цвета майку. Она родилась двадцать шесть лет назад в Сан-Диего, ростом была пять футов девять дюймов, волосы — черные, волнистые, такие густые, что расческа проходит с трудом, — носила очень коротко, и глаза под невыщипанными черными бровями были только чуть светлее волос. Справа на шее у нее виднелась вертикальная татуировка на санскрите, которая, как объясняла Берк, значила «Открыта моменту», — хотя весь ее вид скорее наводил на мысль о двери, запертой на засов. Крепкие руки и сильные пальцы французских крестьян, кровь которых текла в ее жилах. Сами эти жилы проступали под белой кожей предплечий и кистей синими каналами. Она в группе была ударником, и тяжелые лепные бицепсы не оставляли сомнения в физической силе. «Кирпичной стеной», как любил называть ее Майк, она была благодаря хорошим генам, правильному питанию и пробежке в несколько миль при любой возможности.

— Вот чего, — сказала Берк. — Ариэль хочет подарить нашей официантке футболку.

Джордж встал, выудил из кармана ключи и бросил ей.

— Скажи ей только, чтобы никаких бесплатных дисков. Понятно?

Берк ушла, не сказав ни слова. В трейлере вместе с аппаратурой ехала пара ящиков с футболками и дисками. Футболки всех размеров, красные, поперек груди черный отпечаток ладони с расставленными пальцами и надписью «The Five» шрифтом, напоминавшим вдавленные отпечатки пластиковой ленты «Даймо».

Кочевник надел очки и встал.

Джордж спросил:

— Как ты думаешь, сколько она слышала?

— Не знаю. Но ты должен всем сказать раньше, чем она. Или ты собирался ждать, пока кончится турне?

— Нет, — нахмурился Джордж. — Да нет, видит Бог. Я просто, ну… понимаешь, хотел разобраться…

— Надеюсь, ты уже разобрался.

— Ага, — согласился Джордж и пошел к фургону, сопровождаемый Кочевником. Все остальные уже залезли через пассажирскую дверцу с правой стороны фургона, кроме Ариэль — она шла от ресторана через парковку.

— Это не для бесплатной раздачи, — сказал ей Кочевник, пока Джордж обходил фургон, направляясь к месту водителя.

Ариэль посмотрела на него тем взглядом, которым смотрела училка перед тем, как погнать к директору.

— Одна дареная футболка нас не разорит. Это для ее дочери. А грубить ей было не обязательно.

Он залез на сиденье рядом с Джорджем, которому Берк уже передала ключи через Терри. Сама Берк сидела в глубине фургона с Майком, Ариэль — рядом с Терри. Рассадка была обычной, изменения зависели от того, чья очередь была вести. Каждый свободный дюйм был забит чемоданами, сумками и рюкзаками шестерых человек. Джордж завел мотор, включил кондиционер, тут же начавший тарахтеть, дребезжать и испускать запах мокрых носков. Потом кондиционер вышел на более или менее приемлемое гудение, Джордж вывел машину со стоянки и поехал по I-35 на север.

К трем часам нужно было успеть на «Коммон-Граундз» в Уэйко — выгрузиться, проверить звук. Была пятница, восемнадцатое июля. Вечером в пятницу представление начиналось в десять вечера, плюс-минус сколько-то. Но сперва надо было заехать к Феликсу Гого, к северу от Уэйко. Инструкции, полученные Джорджем по электронной почте, были таковы: свернуть с Тридцать пятой на Ист-Лейк-Шор-драйв и держать на запад, пока не доедешь до Северной Девятнадцатой улицы, ведущей к северу. На перекрестке свернуть направо и ехать мимо Босквиля по Чайна-Спринг-роуд миль шесть, там увидишь.

Машина удалялась от Раунд-Рока, и Кочевник ждал, чтобы Джордж выложил свое дело. «Жестянка» громыхала и скрипела по равнинной дороге мимо жилых кварталов, мимо банков и моллов. Миновали большие склады с низкими крышами, с широкими парковками, выехали в сельскую местность, где вдали паслись коровы и пастбища тянулись бесконечно.

Кочевник гадал, не передумал ли Джордж. Вот в последние минуты. Решил, что не откажется от нее ни за что. Отказаться от мечты? После всех трудов, которые в нее вложили? А вот хрен им всем. Кочевнику стало легче. Да, Джордж решил не отклоняться от плана, что бы ни ждало впереди, от плана, который был — как всегда — дорогой в неведомое.

И тут из глубины фургона небрежным тоном заговорила Берк:

— Ребята, а ведь Джордж нам хочет кое-что сказать. Да, Джордж?