Укус тени - Карин Жибель Страница 4

Он, наверное, похож на тигра в клетке.

Ему вдруг становится понятно, почему многие животные в зоопарке все время ходят по своей клетке туда-сюда.

— Черт возьми, ну почему я не бросил ее одну на той обочине?! — невольно вырывается у него. — Как я мог быть таким болваном?!

«Но с другой стороны, как я мог предвидеть, что дело примет такой вот оборот? Как я мог догадаться, что эта бабенка с внешностью роковой женщины собирается запереть меня в подвале?»

Вот уж точно — роковая женщина. Именно такой женщиной она для него, наверное, и станет.

«Как бы там ни было, если только на работе поймут, что я куда-то исчез, меня сразу же начнут искать… Хотя, конечно, вряд ли кому-то придет в голову, что я нахожусь в этом подвале… А может, она по глупости оставила мой мобильник включенным?.. Тогда они смогут выяснить, где я нахожусь…»

— Давайте, ребята, вытащите меня отсюда! — бормочет Бенуа. — Вытащите меня отсюда…

Главное — не думать о смерти. Пока что не думать…

Через несколько часов у него появляется ощущение, что ему страшно находиться в замкнутом пространстве, — и это при том, что никогда раньше он не страдал клаустрофобией!

А еще никогда раньше он не чувствовал себя таким беспомощным. Да, беспомощным и беззащитным перед нависшей над ним опасностью.

Его судьба сейчас находится в руках другого человека. В руках женщины. Чокнутой женщины.

«Она оказалась на той дороге отнюдь не случайно. Она поджидала именно меня… Но откуда она могла знать, что я поеду через Сен-Ви, причем именно в это время? Нет, я почти никогда не возвращаюсь к себе домой в одно и то же время, так что это все ерунда. Кроме того, я возвращался из Дижона, а не из Безансона… Скорее всего, это была случайность. Горькая случайность. Мне просто не повезло. И я подобного невезения отнюдь не заслужил».

Он ложится на одеяло. Тонкое одеяло на бетонном полу — не самое удобное ложе, но лучше не тратить попусту свои силы.

«Ничего, она у меня еще дождется… Как только я выберусь отсюда, она умоется горькими слезами».

Это похоже на игру.

Кто заговорит первым — тот проиграл.

«Сколько уже времени она меня так разглядывает? Не меньше часа…»

Лидия сидит на стуле, скрестив, как обычно, ноги. Время от времени она закуривает сигарету.

Бенуа сейчас тоже с удовольствием затянулся бы дымом…

Когда Лидия пришла в подвал, она сразу села на свой стул по ту сторону решетки. Села молча и уставилась на Бенуа. Ее лица почти не видно, оно — словно тень. На этот раз она одета не в элегантный дамский костюм, а в нечто менее сексуальное: джинсы, свитер, кеды.

Бенуа тоже с удовольствием переоделся бы. Принял бы душ, натянул бы на себя чистую одежду…

Он лежит не шевелясь. Свернулся калачиком у стены на одеяле и выжидает.

Он решил делать вид, что ни чуточки не боится и даже не нервничает. На его лице — выражение олимпийского спокойствия.

«Она хочет часами сидеть и смотреть на меня? Хорошо! Пусть смотрит! Когда-нибудь это дурацкое занятие ей надоест и она расскажет мне, что ей от меня нужно. Расколется как миленькая. Я уже видал чокнутых женщин, но этой, похоже, можно было бы отдать первый приз…»

Проникающий через подвальное окошко солнечный свет начинает меркнуть. День пока еще не закончился, но скоро от него останутся одни лишь воспоминания. Не очень-то приятные.

«Надеюсь, что меня уже ищут. И что мой телефон ее выдаст… Если бы она хотела меня убить, то давно надавила бы на спусковой крючок. Это совсем не трудно!»

Бенуа пытается, как может, утешить самого себя…

От неподвижного лежания на твердом полу у него затекли ноги. Ему хочется встать и размяться, но он твердо решил, что не пошевелится и не заговорит первым.

Сейчас его освещает падающий из подвального окошка тусклый свет. Она сидит в темноте. Он смотрит на нее, но почти ничего не видит. Он различает лишь ее силуэт.

«Мне уже осточертело лежать на этом бетоне! Я хочу пить. И есть. Хотя как можно думать о еде, когда не знаешь, удастся ли пережить ближайшую ночь?.. Врожденные инстинкты… Тело продолжает жить, хотя сознание постепенно привыкает к мысли о смерти…»

Лидия закуривает еще одну сигарету. Слабое пламя зажигалки на секунду освещает ее лицо.

«Довольно красивое личико, — думает Бен, — хотя, конечно, не идеальное. Но притягивающее. Ни один взгляд — ни мужской, ни женский — не смог бы равнодушно скользнуть по этому лицу и не остановиться. Да, любой взгляд непременно остановился бы на этой скульптуре изо льда и огня, чтобы рассмотреть ее черты — одновременно и притягивающие, и отталкивающие, — которые так сильно контрастируют с кротостью, угадывающейся в глубине красивых глаз женщины… Удивительное творение природы. Красивое лицо. Лицо чудовища…»

Именно так он ее теперь воспринимает: чудовище, принявшее облик очаровательной женщины.

Весьма подходящая внешность для того, чтобы приманивать к себе свои жертвы — беспечных мужчин.

— О чем вы сейчас думаете, майор?

Бенуа еле заметно вздрагивает. Он выиграл: она заговорила первой!

Он ничего не отвечает, а лишь слегка улыбается. С самоуверенным видом.

— Так о чем же вы сейчас думаете, Бенуа?

— Конечно же, о вас… О ком еще я могу сейчас думать?

— Вы задаете себе множество вопросов, не так ли?

— Всего лишь несколько.

— И какие?

Он встает и начинает ходить туда-сюда вдоль решетки.

— Я спрашиваю себя, какому же это придурку психиатру могло прийти в голову выпустить вас из психиатрической больницы!

В ответ на этот оскорбительный выпад Лидия смеется: тихо, но зловеще.

— Вы полагаете, что я сумасшедшая?

— Я в этом уверен!

— Вы ошибаетесь.

— Рад это слышать!

— А еще какими вопросами вы задаетесь?

— Я спрашиваю себя, что я с вами сделаю, когда выберусь отсюда…

— Вы мне угрожаете?

— Еще как!

— Вы и в самом деле думаете, что вам сейчас можно разговаривать со мной с позиции силы, майор? Я бы на вашем месте вела себя поскромнее!

— Это, дорогуша, не в моем стиле! Вы уж извините!

Лидия снова смеется. Она по-прежнему пристально смотрит на него, машинально теребя пальцами прядь своих великолепных рыжих волос. Эту привычку нервно теребить волосы Бенуа заметил у нее еще тогда, когда увидел ее в первый раз.

— Я вам так сильно нравлюсь, что вы готовы смотреть на меня часами?! — ухмыляется он. — Это, конечно, льстит, но…