Игра навылет - Семен Глинский Страница 4

Снова примчался Джек – его не смогли удержать, и, кинувшись на грудь, он облизал ей лицо. Кожа горела, и она охладила лицо, погрузив его в бочку, наполненную до краёв дождевой водой.

Достала из сумки забавную куклу – Буратино, и, проходя мимо ёлки, посадила деревянного человечка на ветку. Увидев его, девочка, возможно, вспомнит ту, которую она называла мамой.

Пёс не отставал от неё и, проводив до ворот, заскулил жалобно, когда у него перед носом захлопнулась калитка. Но она повернулась к усадьбе спиной и, сев в машину, не оглянулась больше ни разу.

Достав сигарету, посмотрела вопросительно на Гришечкина.

– Да-да, курите, конечно, – разрешил доктор. – Сам я бросил недавно, но люблю вдыхать аромат хорошего табака.

– Это муж меня научил – курить, пить и другим вещам. – Ей необходимо было выговориться, и доктор был идеальным слушателем. – Я была тогда глупая, хотя и не очень уже молодая. Встречалась с женатым мужчиной – около года, наверное, – и вдруг он исчез.

Скатившись с горки, они выскочили на трассу и сразу же застряли в пробке. Трогались с места и, проехав несколько метров, останавливались. Это было ужасно муторно, но, отвлекаясь на разговоры с ней, доктор забывал про нудную езду – и время текло незаметно.

– Он узнал, что вы должны ему родить. – Они стояли перед светофором, и, зазевавшись, Гришечкин пропустил момент, когда загорелся зелёный, – сзади сразу загудели. – И решил отвалить.

– Ему родила другая женщина. – Она улыбнулась грустно. – У неё были проблемы с сердцем, и доктора предупреждали, что это может плохо кончиться, но она не послушалась.

– Сердце не выдержало? – снова разгоняясь, спросил доктор.

– Сгорела очень быстро – за несколько месяцев. – Она опять погрустнела, и он поторопился сменить тему:

– Неплохой район. – Они свернули на кольцевую дорогу – на ней было намного свободнее – и сразу поехали быстрей. – Много транспорта, магазинов. У меня живёт тут масса знакомых.

– Теперь появится ещё одна. – Она показала рукой: – Вон тот розовый дом – мой.

– Вас это здорово всё, наверное, измучило – сердце и поездка. Вы ложитесь сразу в постель, – подъезжая к её подъезду, посоветовал доктор. – Положите на себя кошку – и постарайтесь уснуть. Сон – это самое лучшее лекарство.

– Куда-нибудь спешите сейчас? – Отстёгивая ремень безопасности, спросила она.

– Нет, – мотнул головой Гришечкин. – Меня нигде не ждут.

– Тогда мы поужинаем вместе. – Она видела, что ему не хочется сейчас расставаться с ней, но он стесняется об этом сказать. – Посидим – поболтаем.

Освобождая место, от дома отошёл фургон, и доктор смог поставить машину прямо под её окнами.

– Повезло, – обрадовался Гришечкин. – Сейчас это проблема.

– Это мне повезло, – сказала она, прижимаясь к нему плечом. – Познакомилась с интересным мужчиной, и он согласился пойти со мной.

Они вошли в тёмный подъезд и, вызвав лифт, поднялись на девятый этаж.

– Хорошо, что их тут два, – сказал доктор. – Оба сразу ломаются, наверное, редко.

– Один раз было такое – электричество вырубалось. – Открыв дверь, она впустила его в квартиру. – Мне пришлось тогда заночевать у подруги, а бедная Маруська почти сутки просидела голодная.

– Ну, здравствуй, красавица. – Пушистая белая кошка посмотрела на него недоверчиво и потопала на кухню, к миске. – Кажется, я ей не очень понравился.

– Ничего, подружитесь. – Она усадила доктора на маленький диванчик, стоявший около кухонного стола. – Ещё и на колени к вам заберётся.

Она достала из холодильника сырое куриное филе и, разогрев сковородку, стала обжаривать мясо. Поставила вариться картошку и, нарезав свежие помидоры и огурцы, приготовила салат. Кухня сразу заполнилась вкусными запахами.

– Давно здесь живёте? – скользнув взглядом по облупившемуся потолку, спросил Гришечкин.

– Нет, не очень. – Она поставила на стол бутылку вина и две рюмки. – После моих родителей осталась квартира на Гороховой – какое-то время мы с мужем и с девочкой жили там.

– Но муж начинал тогда строить дом, и вы согласились продать квартиру в центре и переехать в Купчино. – Он смотрел на неё как на какой-то реликт. – Вы так сильно любили его?

– Любила, конечно. – Она протянула доктору штопор, и он открыл бутылку и наполнил рюмки рубиновым вином. – Но дело здесь не только в том, что шла у него на поводу и соглашалась на всё. Я и сама мечтала о доме. Верила, что когда-нибудь войду в него как хозяйка. Жила этим – и всё рухнуло.

– Вы ведь не для того сегодня ездили, чтобы лишний раз полюбоваться усадьбой. – Поднявшись с дивана, он подошёл к окну и посмотрел вниз. – Хотели попросить у мужа денег на операцию. Но не решились, да?

– Откуда вы знаете про операцию? – Вероятно, доктор умел читать мысли – другого объяснения она придумать не могла.

– Я позвонил своему приятелю, Лёнчику. – В реальности всё оказалось намного проще, чем в фантастических романах. – Хотел договориться с ним, чтобы он принял вас. Он сразу же вспомнил вашу фамилию, оказывается, вы уже приходили к нему.

– Хороший доктор, – сказала она. – Все врут, а этот не стал от меня ничего скрывать. Назвал конкретные сроки и суммы. Я ему очень за это благодарна.

Она переложила жаркое со сковородки на тарелку и поставила перед гостем. И сразу же на колени к доктору прыгнула кошка.

Гришечкин нарезал мясо тонкими полосками и, положив кусок в рот, второй отдавал Марусе. Оба урчали и закрывали глаза. У неё комок к горлу подступил – такие они были родные и домашние.

Она курила, выпуская дым в форточку. Он снял с себя кошку и, подойдя к ней, приобнял за плечи.

– Послушайте, что я вам скажу. – Доктор вынул у неё изо рта сигарету и, придавив к дну пепельницы, загасил окурок. – У меня есть деньги, не очень много, семь тысяч евро, – но вы можете смело располагать ими. Я поговорю со своими знакомыми, с тем же Лёнчиком например, – наверняка кто-то откликнется. Нельзя опускать руки – нужно действовать.

– Вы славный. – Она погладила его по щеке. – Я, понятное дело, не возьму от вас никаких денег. С какой стати вы должны их мне отдавать? Но всё равно спасибо. Это очень благородно. Таких людей, как вы, практически уже не осталось.

Они перешли в комнату, и, включив компьютер, она стала показывать ему фотографии.

– Когда это было снято? – спросил он, разглядывая фото, сделанное в саду. Она собирала малину с кустов, согнувшихся под тяжестью урожая. Обожжённое солнцем лицо было розовое, а испачканные соком губы – алые – и эти щёки и губы хотелось целовать. – Просто ягодка.

– Это было самое счастливое лето в моей жизни. – Она прижимала к себе маленькое живое существо, и оно смотрело в объектив широко раскрытыми глазами – строго и вопрошающе. – Девочка долго болела – почти всю весну, наконец её удалось поставить на ноги – она понемногу училась улыбаться. И мы все ужасно любили тогда друг друга.