Полицейские тоже любят - Мари Феррарелла Страница 4

Что касается другого сравнения, которое только что допустил Вьятт, то оно свидетельствовало о его неразвитости. Сама идея такой аналогии показывала, как он далек от истины. Этот человек явно лишен интуиции и чувств.

– Твой напарник переехал в другой штат, – процедила Райли сквозь зубы. – Мой – убит, умерщвлен. – Она сделала упор на последнее слово. – Одно с другим настолько несовместимо, что я шокирована таким сравнением.

Упоминание о шоке вызвало в мозгу Вьятта особые ассоциации. Не в том значении, которое ему придавала она, но как обидное замечание.

На него нельзя было не откликнуться.

Однако Сэм знал Райли Макинтайр достаточно хорошо, чтобы понимать опасность дальнейшей пикировки с ней на эту тему, по крайней мере сейчас. И он выбрал более легкий путь аргументации.

– Они оба пропали.

– И ты, и мул дышат, однако это не значит, что вы одно и то же, – парировала она, затем добавила с некоторой желчью: – Несмотря на очевидное сходство.

Если она рассчитывала на то, что Сэм обидится или откажется от партнерства, то ее ждало разочарование. Ее обидные слова отскакивали от него, как капли дождя от свежего лакокрасочного покрытия капота автомобиля.

– Рад убедиться, что ты, как всегда, любезна.

– Только с теми, кто любезен со мной, – сама того не осознавая, улыбнулась она в ответ.

Лифт остановился на втором этаже. Его двери медленно раскрылись. Сэм вышел и подождал, пока она сделает то же самое.

– Один совет мудрой женщине – или, в твоем случае, мудрой ослице, – произнес он с бойким видом. – Лейтенант Баркер любит, чтобы детективы молчали, если только они не докладывают текущее дело.

Райли остановилась и взглянула на него:

– Ты, должно быть, смеешься?

Он ответил вопросом на вопрос с самым серьезным выражением лица:

– Я похож на человека, который шутит?

Райли не могла сказать определенно, дурачит ли он ее. Она смутно припоминала, что раньше Сэм отличался необыкновенным чувством юмора, но сейчас им и не пахло. Или так казалось.

– Когда дело касается тебя, трудно сказать.

– Я не шучу. – Он сунул руки в карманы и вновь двинулся по коридору в направлении комнаты для инструктажа. – Баркер любит две вещи: работяг и завершенные дела. Лично я думаю, – доверительно сообщил Сэм, – что Эванс придумал эту историю о болеющем отце, поскольку больше не мог выносить лейтенанта.

– Эванс, – повторила она, пытаясь вспомнить, кому принадлежит это имя. Память ничего не подсказала. – Это, должно быть, твой напарник?

– Бывший напарник, – уточнил Вьятт. – Вознагради меня за это, девочка.

Райли снова остановилась:

– Вьятт?

Ее интонация послала Сэму сигнал, что надо быть настороже.

– Да?

– Ты снова называешь меня девочкой. Смотри, как бы тебе не оторвали незаменимую часть твоего тела, да так, что ты не успеешь опомниться. – Она произнесла угрозу с ангельской улыбкой на лице.

– Тогда очаровательные крохи вроде тебя остались бы ни с чем, – пробормотал он, обращаясь больше к себе, чем к ней.

Работа с Райли Макинтайр обещает быть нелегкой, подумал он.

Они подошли к комнате для инструктажа, Сэм открыл перед Райли дверь, гадая, не сочтет ли она его учтивость оскорбительной с позиций воинствующего феминизма. Но он не собирался извиняться за свою манеру поведения.

– Проходи, – пригласил он примирительно, – можешь заодно и Баркеру показать, чего он стоит.

Собравшись с духом, Райли вошла в комнату для инструктажа, где господствовала жуткая тишина.

Люди разные, беспорядок один и тот же, отметила она. На столах и корпусах компьютеров громоздились папки. Не одна кипа угрожала обрушиться в любую секунду, ожидая соответствующей вибрации со стороны, чтобы каскадом посыпаться на пол.

Райли привыкла думать об этом как об организованном хаосе и сама была причастна к его созданию, как и любой другой сотрудник. Она замечала, что не может четко мыслить, если поверхность стола свободна или если на ней аккуратно разложены папки. Когда же вещи были беспорядочно разбросаны по столу, ее мозги раскрепощались и быстрее думали.

Проходя с Вьяттом в конец комнаты, бывшей одновременно кабинетом Баркера, Райли кивала, здороваясь с несколькими знакомыми сотрудниками. Полицейское сообщество тесно связано, большинство детективов узнавали друг друга визуально, если не по репутации.

Райли, ее братьев и сестру хорошо знали, но не по заслугам или, наоборот, проступкам. Служа в полиции, все четверо воспринимались сотрудниками отпрысками плохо кончившего тайного агента.

Но такая репутация закрепилась за ними до того, как Брайан Кавано женился на их матери. Когда стало ясно, что шеф детективов после обмена супружескими клятвами в верности признал детей Лайлы своими, пересуды сразу прекратились. Почти все любили шефа и его приемных детей, которые тогда еще не уважали его или даже боялись.

Шефа детективов Брайана Кавано, младшего брата бывшего шефа полиции Эндрю Кавано, знали как справедливого начальника, который твердо верил в силу вежливых слов и большой дубинки. Он не только держал ее на всякий случай, но применял в разумных пределах. Никто не хотел попасть под горячую руку шефа. Все знали, что в такой ситуации можно легко лишиться карьеры.

Увидев, как детективы реагируют на его новую напарницу, Сэм заметил:

– Полагаю, что тебя не нужно кому-либо представлять.

– Как хочешь, – сказала Райли. – Если считаешь это полезным, я не буду возражать.

Вьятт что-то нечленораздельно пробормотал, она же не стала просить его высказаться более внятно. Инстинкт подсказывал, что так будет лучше.

Райли никогда не тушевалась при встречах с новыми людьми и даже начальниками. Но она почувствовала, как холодок – предчувствие? – пробежал по спине, когда увидела сквозь стеклянную перегородку, отгораживавшую кабинет Баркера, что тот сидит за своим столом.

Слово «тревога» рикошетом полетело в ее голове, не желая исчезать.

Постучав, Сэм стал ждать, когда лейтенант поманит его к себе.

Тот, по наблюдению Райли, казалось, не обращал внимания на стук. Может, он глух? Нет, скорее, Баркер намеренно тянул время, не отводя глаз от клавиатуры, набирая какой-то документ. Наконец, как раз в тот момент, когда она собиралась предложить Вьятту прийти для официального представления позже, Баркер оторвал от клавиатуры взгляд темно-карих глаз и молчаливо направил его на новых посетителей своей комнаты для инструктажа.

Бывший морской пехотинец, лейтенант Джозеф Баркер принадлежал этому роду войск всем существом. Он был военной косточкой от коротко подстриженных пепельно-серых волос до неулыбчивой манеры поведения. Райли почти физически ощущала на себе его взгляд, медленно перемещавшийся, будто совершая мгновенную инвентарную запись.