Доброй ночи, любовь моя - Ингер Фриманссон Страница 4

– Ладно, – машинально согласился он.

Лив ухватила его за рукав куртки.

– Я бы не хотела, чтобы мы совсем потерялись, – сказала она.

На лицах детей читалось нетерпение. Единственная среди них девочка враждебно рассматривала его.

– Нет, – ответил он. – Мы не потеряемся.

* * *

Иногда мать на него ворчала. Она мечтала о внуках. Прямо об этом не говорила ни разу, но могла ткнуть пальцем в фотографию какого-нибудь ребенка в газете и отпустить грустную реплику. И с удовольствием смотрела вечернюю детскую программу: спокойной ночи, малыши, тра-ля-ля, спокойной ночи.

Это выводило его из себя. Но он старался, чтобы мать не заметила.

Он встречался с разными женщинами, иногда даже знакомил их с матерью, в основном чтобы подарить ей надежду.

Он знал, что родители в нем разочарованы: ни профессии толком, ни семьи.

Он и не думал их за это порицать, напротив.

Все сложилось бы иначе, не случись того, что случилось с Маргаретой. Именно тогда он потерял вкус к жизни.

* * *

На Рождество зарядил дождь и лил больше недели. Мать изо всех сил старалась его побаловать. Она приносила ему завтрак в постель, он просыпался и слышал, как она деликатно скребется в дверь.

– Мой большой мальчик, – еле слышно шептала она и ставила поднос на тумбочку около кровати.

И ему хотелось прижаться к ней, заплакать. Но во рту у него был противный привкус, и он продолжал недвижно лежать под одеялом.

* * *

Он прожил у родителей до тридцатого декабря. Дольше не выдержал. Их дыхание, манера пережевывать пищу, звук телевизора, который вечно орал. Обоим было уже за семьдесят. И кто-то умрет первым. Неизвестно, с кем из них легче будет иметь дело под конец.

Родители были вместе с двадцати лет.

Он соскучился по своей тихой прохладной квартире, где собирался откупорить бутылочку вина, порешать кроссворд, послушать любимые пластинки: Крауса и Фрэнка Синатру.

Матери он сказал, что друзья пригласили его отпраздновать Новый год.

* * *

Только он переступил порог, как зазвонил телефон.

Знакомая дама.

Черт бы тебя подрал, подумал он. Ни за что.

– Как поживаешь? – До чего слабенький, просто детский голосок.

– Хорошо, я только что приехал.

– Ты у Челля с Биргит был?

Она их только раз видела и все же спрашивала, как про старых знакомых.

– Да.

– Я так и думала, я пыталась до тебя дозвониться.

– Вот как...

– Ханс-Петер, можно я завтра к тебе приду? Встретим вместе Новый год...

Он мог бы сказать, что работает, да не сразу сообразил.

* * *

Видно было, что она долго готовилась. Он и забыл, какая она хорошенькая, догадался, что она расстаралась ради него, внутри у него даже заскреблась совесть.

Они познакомились у общих приятелей, какое-то время затем встречались. От случая к случаю, ничего постоянного. Правда, она побывала с ним в Стувсте у его родителей.

– Думаешь, я навязываюсь? – спросила она напрямую. – Женщина не должна проявлять инициативу. Такую, я хочу сказать.

– Ерунда!

– Ну, в любом случае я здесь.

Она привезла еды, два полных пакета, а еще вино и шампанское.

Ладно, подумал он. Раз уж ей так хочется.

* * *

Что-то в ней его возбуждало. Такого он ни с кем больше не испытывал. Что-то было в ее манере склонять голову, в ее вечно виноватом виде.

Он даже немного испугался своего острого желания.

Потом она сразу выбралась из постели.

Он знал, что ей не было хорошо, что все произошло слишком быстро.

Он хотел ей об этом сказать, но не нашел слов.

Мы еще раз попробуем, подумал он. Позже.

* * *

Они вместе накрыли стол, она все отмалчивалась, но, выпив вина, вдруг заплакала.

– Эй, – забеспокоился он. – Что случилось?

Она не ответила, но заплакала еще горше.

Он отшвырнул вилку и крикнул:

– Знаю, я – дерьмо!

Она отвернулась и перестала плакать.

– Маленькая моя, – произнес он тихо. – Зачем же ты пришла?

– Ты мне нравишься, я по тебе скучала, я все это гребаное Рождество по тебе скучала.

Он встал, обошел стол, взял ее за руки, поднял на ноги.

– Давай доужинаем?

Она вытащила носовой платок, согласно кивнула.

* * *

После ужина она заснула на диване, привалившись к его плечу. Во сне она дышала тяжело, громко. От неудобной позы у него все затекло, но он не решался пошевелиться из страха, что она проснется и снова чего-нибудь потребует.

Его переполняло ощущение пустоты и заброшенности.