Пациент особой клиники - Себастьян Фитцек Страница 4

– В чем дело, малыш?

Тилль закрыл ноутбук, на котором пытался изложить свою позицию в конфликте с громилой, хотя его объяснения уже не имели никакого значения. Обстоятельства дела были ясны, и что еще он мог сказать следственной комиссии?

Да, он опять вляпался по самые уши. Да, его поведение снова было импульсивным и неконтролируемым. На этот раз имелись даже свидетели того, как он вышел из себя и сломал гражданину нос, не говоря уже о повреждении кузовов целых четырех автомашин, ущерб от чего превысил сотни тысяч евро. Он не должен был использовать свою машину скорой помощи как танк, чтобы своевременно прибыть на место вызова. Ну а то обстоятельство, что через несколько минут ему удалось спасти жизнь ребенка, не играло особой роли и носило второстепенный характер. Было совершенно очевидно, что Тилля с треском выгонят с работы, самое позднее тогда, когда пресса раструбит о происшествии, изобразив его в качестве безумного санитара-психопата.

– Я закончил «Тысячелетнего сокола», – ответил Макс, неся, словно священную реликвию, собранный серый макет космического корабля производства компании «Лего».

– Выглядит просто потрясающе, – похвалил сына Тилль, одновременно спрашивая себя, насколько было педагогичным разрешить шестилетнему Максу собрать макет космического корабля из «Звездных войн», оснащенного лазерными пушками.

«Наверное, я совершил глупость, – подумал он. – На коробке ведь четко было написано, что игрушка предназначена для детей в возрасте от девяти лет».

При этом Тиллю было хорошо известно, что зачастую возрастные показатели брались с потолка.

– Когда мы не можем определить возраст, для которого предназначено изделие, то специально завышаем планку, чтобы родители, давая игрушку раньше указанной на коробке возрастной категории, думали, что в их доме подрастает настоящий маленький гений, – разоткровенничался как-то раз один разработчик детских игрушек, на складе у которого они тушили пожар.

– Я вижу Хана Соло. А это у нас кто? Чубакка? У тебя в кабине пилота сидит даже Скайуокер. Как здорово! Все сделано просто великолепно! Чего же ты плачешь?

Макс поднял голову, зашмыгал носом, помялся немного, а потом заявил:

– Мама!

– Что мама?

– Она сказала, что я не могу.

– Чего ты не можешь?

– Показать это ей.

В ответ Тилль улыбнулся и провел рукой по густым каштановым волосам сынишки, которые тот унаследовал от своей матери Рикарды. От нее ему достались также пухлые губы и длинные ресницы. И тем не менее абсолютное большинство их знакомых утверждали, что сын как две капли воды похож на своего отца, что, вероятно, можно было объяснить его большими карими глазами, которые даже при улыбке придавали лицу мальчика несколько грустное выражение.

– Под «ей» ты подразумеваешь Анну? – уточнил Тилль, бросив короткий взгляд на окно, через которое виднелись огромные снежные шапки на крышах соседних домов, образовавшиеся в результате ночного снегопада, налетевшего со стороны Буккова.

Говоря об Анне, Тилль имел в виду соседку. Первая любовь Макса и на самом деле была очень хороша собой. Да к тому же умной и вежливой. В общем, эта милая соседка могла бы быть идеальной невестой, если бы не одно маленькое обстоятельство – разница в возрасте. Дело заключалось в том, что Анне уже исполнилось семнадцать, и она готовилась к сдаче выпускных экзаменов в школе, тогда как Макс еще ходил в первый класс и мечтал стать пожарным, как и его отец.

Тем не менее Анна подыгрывала Максу, стараясь не обижать мальчика, позволяла себя обнимать, когда он томно смотрел на нее, и даже отвечала на его неуклюжие любовные письма. Встречая Тилля, девушка, чтобы не разбить сердечко своего маленького ухажера, с улыбкой бросала:

– Привет, свекор!

От Макса Анна скрывала, что молодой человек, который время от времени забирал ее на мотоцикле, был ее парнем.

– Анна у себя? – спросил Тилль.

В ответ Макс кивнул.

– И мама сказала тебе, чтобы ты к ней не ходил?

– Да, но я ведь всего лишь хотел заскочить на минутку, чтобы показать ей «Тысячелетнего сокола».

– Гм, понимаю. Анна наверняка обрадуется, – заметил Тилль, размышляя, как выкрутиться из сложившейся ситуации, не навлекая на себя неприятности со стороны жены.

На сегодняшний день весь его лимит на ссоры был уже исчерпан. После всего, что сегодня произошло, Тилль хотел спокойствия и поэтому решил избрать золотую середину, что на самом деле являлось не более чем сомнительным компромиссом.

– Хорошо, малыш, предлагаю сделку. Ты чистишь кошачий туалет, а взамен получаешь возможность ненадолго заглянуть к Анне и показать ей своего «Тысячелетнего сокола». Ну как, согласен?

Макс кивнул, а Тилль вытер слезы у него на щеках, ласково шлепнул сынишку по попке и сказал:

– И скажи маме, что я сейчас спущусь и поговорю с ней.

При этом Тилль тяжело вздохнул, ведь по опыту он знал, что Рикарда после всего этого не будет с ним разговаривать по меньшей мере час. Так было всегда, когда он нарушал установленные ею правила воспитания.

Желая спокойствия, он хотел слишком многого!

Конечно, у жены имелись веские причины, по которым она не хотела, чтобы с наступлением темноты Макс выходил на улицу. Даже в этом случае, когда речь шла всего лишь о том, чтобы добежать до дома Анны, располагавшегося в каких-то двух шагах за углом.

– Он уже сейчас играет на наших разных подходах в воспитании. А что будет дальше? – периодически упрекала мужа Рикарда.

И она была права. Тилль просто не мог отмахнуться от своего сына, особенно тогда, когда тот, плача, стоял рядом и смотрел на него глазами побитого щенка. Иногда он даже думал, что Рикарда настояла на рождении дочери Эмилии только для того, чтобы Макс не был единственным ребенком в семье, которого отец мог бы окончательно избаловать.

– Да, Макс, чуть не забыл!

При этих словах мальчуган, стоя на верхней ступеньке, повернулся к отцу со страхом в глазах, боясь, что тот может отменить достигнутую договоренность.

– Что, пап?

– Как звучит кодовое слово?