Мастерская смерти - Брижит Обер Страница 39

— Грег выиграл кубок! — радостно сказала она. Потом вполголоса добавила:— Он мне рассказал, что произошло. Вы нашли ее?

— Нет, — ответил Шиб. — А Андрие тебе что-нибудь говорил?

— Ничего. Официальная версия — Бланш немного прихворнула. Я изо всех сил старалась помешать Бабуле устроиться на дежурство у ее постели с шитьем, но безуспешно. Еще я слышала, как они спорят с Жан-Югом. Бабуля его отругала за то, что он вас вызвал, и собиралась звонить какому-то большому полицейскому чину, другу покойного мужа. Андрие закричал, чтобы она не вздумала этого делать и чтобы ехала домой. В общем, черт знает что.

— А дети? — спросил Шиб.

— Смотрят телевизор. А я собиралась в прачечную, — объяснила она, показывая на корзину с бельем. — Надо хоть как-то отвлечься.

Шиб и Гаэль вошли в дом. В гостиной никого не было. Они отправились дальше. За одной из дверей слышались громкие детские голоса. Очевидно, телевизор был там. Они вошли в другую комнату и остановились на пороге. Это была еще одна гостиная, с большим камином, широкими кожаными диванами, бильярдным столом и книжными шкафами до самого потолка. На стенах висели старинные картины. Такую обстановку Щиб сотни раз видел в кино — не хватало лишь невозмутимого дворецкого с британским акцентом. У окна стоял шахматный столик с расставленными на нем фигурами. Андрие сидел на стуле возле него и не отрываясь смотрел на доску, положив руки на колени.

— Простите... — кашлянув, произнесла Гаэль. Андрие медленно поднял голову, как человек, пробуждающийся ото сна, потом так же медленно поднялся.

— Полагаю, вы ничего не нашли, — ровным тоном произнес он. — Поль Лабаррьер недавно мне звонил, чтобы узнать о самочувствии Бланш. Он сказал, что вы к нему заходили.

— Мы спускались к реке, но безрезультатно, — ответила Гаэль.

— Мы наткнулись на Виннифред, — добавил Шиб.

— На Винни? — удивленно переспросил Андрие, приподняв одну бровь. Его левое веко задрожало.

— Да, она сказала, что заезжала в гости к Лабаррьерам, — с невинным видом произнес Шиб. — Должно быть, оставила машину на том берегу реки.

Андрие открыл рот, но не произнес ни слова.

Лишь заговорив о случившемся вслух, Шиб осознал всю нелепость ситуации. Зачем оставлять машину на обочине шоссе, а потом пробираться через колючий кустарник и переходить речку по камням, если собираешься навестить знакомых? Ведь можно подъехать прямо к воротам их виллы... Если же Винни и впрямь захотелось совершить романтичную прогулку, то зачем она нацепила туфли на высоких каблуках?..

— Эта женщина— любовница вашего соседа? — резко спросил Шиб, стараясь говорить как полицейский в кино.

— Винни? Любовница Поля? Да вы что! — воскликнул Андрие. — Она... она невеста моего делового партнера, Реми Шассиньоля.

— У вас с ним не было никаких разногласий? — спросила Гаэль.

— Разногласий? Что вы хотите сказать? Я знаю Реми больше двадцати лет!

— Я думаю, Авель тоже достаточно долго знал Каина, — холодно сказала Гаэль.

— Это просто смешно!

— Жан-Юг! — внезапно позвал чей-то властный голос, и на пороге появилась Бабуля. — О, ты занят... я не знала.

Она так и осталась стоять на пороге— в серо-голубом двубортном брючном костюме, с пяльцами для вышивания в руках.

— Да, мама?

Бабуля приблизилась и окинула Шиба и Гаэль инквизиторским взглядом. Затем коротко кивнула.

— Месье Морено, мадемуазель...

— Хольцински, — подсказала Гаэль.

— Я тебе нужен, мама? — перебил Андрие тоном, в котором ясно слышалось: «Ты мне мешаешь». Но Бабуля явно не собиралась сдаваться так быстро.

— Приехал Дюбуа, — сказала она.

— Я занят. Як вам присоединюсь минут через пятнадцать.

— Он уже в курсе дела, — вполголоса сказала Бабуля.

— С какой стати? Зачем ты ему рассказала?

— Вся эта игра в прятки не приведет ни к чему хорошему, Жан-Юг.

— Мама! — В голосе Жан-Юга явно слышалось: «Незачем устраивать споры в присутствии посторонних».

— Дюбуа всегда может дать хороший совет, — твердо сказала Бабуля, глядя в покрасневшие от бессонницы глаза сына.

— Плевал я на его советы! — взорвался Анд-рие. — В этом доме только я принимаю решения, слышишь?

— Держи себя в руках. Что за ребячество! — холодно приказала Бабуля. — И не забывай, что речь идет не только о твоей дочери, но и о моей внучке.

Андрие на мгновение закрыл лицо руками, потом встряхнул головой и неожиданно сказал;

— Хорошо, пусть войдет.

Пытаясь скрыть торжествующую усмешку, Бабуля направилась к дверям и вполголоса окликнула священника, который тут же явился. На нем был все тот же темно-серый костюм. Тонкая полоска усиков придавала ему сходство с лаской.

Подойдя к Жан-Югу, он сжал его руки в своих, остальных поприветствовал коротким кивком.

— Еще одно испытание, ужасное испытание, — вполголоса произнес он.

Андрие освободил руки и отступил назад.

— Кто-нибудь хочет выпить? — спросил он, доставая из застекленного бара бутылку «Гленфидиш».

Шиб и Гаэль отказались, Бабуля неодобрительно поморщилась, Дюбуа сделал нетерпеливый жест рукой:

— Нет, спасибо. Итак, что мы имеем? Андрие плеснул себе немного виски и выпил его, прежде чем приступить к рассказу. Дюбуа внимательно слушал, полуприкрыв глаза, иногда проводя по усам кончиком указательного пальца.

— Это настоящее святотатство! — с жаром заявил он, когда Андрие закончил.

— Да, явно дело рук исламистов, — горько пошутил Жан-Юг, наливая себе еще виски.

— Этого я не говорил, — возразил Дюбуа, — но мы явно имеем дело с душевнобольным.

— Может быть, с одержимым? — вполголоса предположила Бабуля.

— С одержимым! — иронически повторил Андрие. — Только этого не хватало!

Он резко поднес бокал ко рту и опустошил его. Дюбуа пожал плечами.

— Ты всегда был материалистом, Жан-Юг. Но не все в этом мире сводится к деньгам.

— Какое отношение это имеет к моей дочери? Дюбуа обвел жестом Андрие, Шиба и Гаэль и сказал:

— Вы ищете рациональное объяснение поступку человека, у которого совершенно другой образ мыслей.

— А ты предлагаешь мне вызвать экзорциста? — саркастически спросил Андрие.

— Незачем его вызывать, — холодно сказал Дюбуа. — Мне самому приходилось заниматься экзорцизмом, поэтому я знаю, о чем говорю.

— Ты? — недоверчиво спросил Андрие. — Но ты раньше никогда...

— Это не те вещи, о которых рассказывают на каждом углу. Не тема для развлекательной беседы. Это страшный обряд, Жан-Юг.