Жестокое и странное - Патрисия Корнуэлл Страница 39

Когда через несколько часов они вернулись с розовыми от мороза лицами, Люси гордо показала мне кровавый мозоль на пальце.

– Ну как у нее получалось? – поинтересовалась я, вытирая о фартук руки.

– Неплохо, – сказал Марино, заглядывая за меня. – Я чувствую запах жареного цыпленка.

– Ничего подобного. – Я взяла у них куртки. – Вы чувствуете запах cotoletta di tacchino alia bolognese [4].

– У меня получалось лучше, чем «неплохо», – заметила Люси. – Я только дважды промахнулась.

– Тебе нужно тренироваться, пока ты не перестанешь бить по курку. Запомни, нажимать нужно плавно.

– На мне больше сажи, чем на Санта-Клаусе, который влетел через трубу, – весело воскликнула Люси. – Я приму душ.

На кухне, пока я наливала кофе, Марино разглядывал стоявшие на столике марсалу [5], тертый сыр пармезан, тонко нарезанную копченую ветчину, белые трюфели, обжаренные кусочки филе индейки и другие разнообразные составляющие нашего обеда. Мы пошли в гостиную, где в камине пылал огонь.

– Я очень благодарна вам за то, что вы сделали, – сказала я. – Вы даже не представляете, как я вам признательна.

– Одного занятия недостаточно. Может, мне удастся поучить ее еще пару раз, до того как она вернется во Флориду.

– Спасибо вам, Марино. Надеюсь, изменение планов не стоило вам больших жертв.

– Ерунда, – буркнул он.

– Вы, видимо, раздумали обедать в «Шератоне», – ненавязчиво заметила я. – Ваша подруга могла бы пообедать с нами.

– Не сложилось.

– А как ее зовут?

– Танда.

– Любопытное имя.

Марино покраснел.

– И что же это за Танда? – продолжала я.

– Сказать по правде, там не о чем говорить.

Резко поднявшись, он направился в сторону ванной комнаты.

Обычно в разговоре с Марино я старалась не касаться его личной жизни, если только он сам не подводил к этому. Но на этот раз я не удержалась.

– А где вы с ней познакомились? – поинтересовалась я, когда он вернулся.

– В танцевальном клубе.

– Вы просто молодец, что куда-то ходите, встречаетесь с новыми людьми.

– Вообще, если хотите знать, тоскливо. Более тридцати лет я ни с кем не встречался. Я как Рип Ван Винкль: проснулся в другом веке. И женщины уже не такие, как раньше.

– Как же так? – Я старалась сдержать улыбку.

Марино явно говорил об этом с полной серьезностью.

– С ними все уже не так просто.

– Просто?

– Да, как, например, с Дорис. У нас не было никаких сложностей. Вдруг через тридцать лет она неожиданно уходит, и мне приходится все начинать сначала. Я пошел в этот чертов клуб, потому что поддался на уговоры своих приятелей. Сижу себе, потом вдруг к столику подходит Танда. После второй бутылки пива она спрашивает у меня мой номер телефона. Как вам это нравится?

– Вы ей его дали?

– Я говорю ей: «Послушай, если хочешь встретиться, дай мне свой номер. Я позвоню тебе сам». А она говорит, что я с луны свалился, и приглашает меня в кегельбан. Так все и началось. А закончилось тем, что она рассказала мне, как пару недель назад в кого-то врезалась на машине и теперь у нее неприятности с полицией. Она хотела, чтобы я все уладил.

– Простите. – Я взяла из-под елки подарок и протянула ему. – Надеюсь, вам это понравится и пригодится.

Он развернул сверток с красными подтяжками и подходящим галстуком.

– Шикарный подарок, док. Благодарю вас.

Он вновь поднялся и, проворчав что-то о «проклятых таблетках», направился в ванную. Через несколько минут он вернулся и сел возле камина.

– Когда вы в последний раз проходили медосмотр? – спросила я.

– Пару недель назад.

– И что?

– А как вы думаете? – сказал он.

– У вас повышенное давление, вот как я думаю.

– Чушь.

– Что конкретно говорил вам врач? – спросила я.

– Сто пятьдесят на сто десять, и чертова простата увеличена. Поэтому и приходится принимать эти таблетки. Прыгаешь туда-сюда, и все без толку. Он сказал, что, если лучше не станет, придется действовать.

Под «действием» подразумевалась трансуретальная резекция простаты. Ничего страшного, но и ничего приятного. Меня волновало давление Марино. У него была довольно реальная перспектива получить инфаркт или инсульт.

– Да еще лодыжки опухают, – продолжал он. – И ноги болят, и голова болит. Мне нужно бросить курить, перестать пить кофе, сбросить килограммов пятнадцать и как можно меньше волноваться.

– Да, вам необходимо выполнить все эти рекомендации, – твердо сказала я. – А мне кажется, вы не прислушались ни к одному из этих советов.

– Речь идет всего-навсего об изменении всей жизни. И кто бы мне об этом говорил?!

– Я не страдаю повышенным давлением, и я бросила курить ровно два месяца и пять дней назад. Не говоря уже о том, что, если бы я сбросила полтора десятка килограммов, от меня бы ничего не осталось.

Он смотрел на пламя.

– Послушайте, – предложила я, – почему бы нам не взяться за это сообща? Станем поменьше пить кофе и займемся физкультурой.

– Представляю, как вы будете заниматься аэробикой, – кисло усмехнулся он.

– Я буду играть в теннис. А вы можете заняться аэробикой.

– Может быть, мне еще эти шорты в обтяжку надеть?

– Ну, с вами не договоришься, Марино.

Он поспешил перевести разговор на другую тему.

– У вас есть копия того факса, о котором вы мне говорили?

Я удалилась к себе в кабинет и вернулась со своим чемоданчиком. Открыв его, я протянула ему сообщение, которое обнаружил Вэндер при помощи усилителя изображения.

– Это было на том чистом листе бумаги, который мы нашли на кровати Дженнифер Дейтон, да? – спросил он.

– Совершенно верно.

– Я до сих пор не могу понять, зачем у нее на кровати лежал чистый лист бумаги с той стекляшкой. Откуда они там взялись?

– Не знаю, – ответила я. – А что с сообщениями на ее автоответчике? Есть что-нибудь?

– Разбираемся. Со многими нужно побеседовать. – Достав из кармана рубашки пачку «Мальборо», он нарочито громко вздохнул. – Черт возьми. – Он бросил пачку на столик. – Теперь каждая сигарета будет сопровождаться упреком с вашей стороны, да?