210 по Менделееву - Александр Смоленский Страница 39

– А ещё почему? – насторожился академик.

– Да как вам сказать… Все думаю, вдруг Щука язык развязал? Эх, беда-то какая… Мне, строго говоря, надо было раньше в Лондон податься, необходимо успеть повидаться с ним. Ну, чтоб дела принять. Должен же кто-то хотя бы временно заменить его в Лондоне. Ведь там столько завязок с заказчиками! Увы, не успел. Опять же с его «наемником» непонятно что. Не скурвится ли? Не побежит ли раньше времени сдаваться? У вас с ним хоть связь есть? Я даже имени его не знаю.

– Нет. Он был полностью подотчетен Люсинову.

Адов стал барабанить костяшками иссохших пальцев по столу, что-то шепча себе под нос. Ему было о чем подумать.

– Я так понимаю, что Куратор приказал тебе и Люсинова, и помощника добить? – наконец задал академик вопрос. – Но тогда он должен понимать, что остановится все дело. Ты вовремя вспомнил о заказчиках. Один раз подведем – уйдут.

– Врать не буду, Олег Евгеньевич, приказал. Говорит, нового надо искать. Только я понимаю, что сто лет можно искать и в итоге не найти. Причем, если у Щуки я еще могу на время принять дела, то все остальное не смогу в принципе. Мозгов не хватит, – самокритично закончил Буратов.

При этих словах он сорвал с головы парик и обеими пятернями принялся чесать остриженную под бокс голову.

– Так вот, мой дорогой, у Щуки ты уже дела принять не сможешь. Опоздал. Странно, что Куратор тебе ничего не сказал. Еще позавчера твоя Щука приказала долго жить. Так что стратеги вы с Куратором сраные! – ехидно захихикал Змий и тут же закашлялся. – Ты знаешь, псевдобатюшка, о чём я подумал?

Внимательным взглядом естествоиспытателя Адов вновь посмотрел на собеседника.

– Ваши мысли хрен кто угадает, шеф.

– Скажи-ка, только честно, Павел… А не предлагал ли Куратор устранить и меня? Ты давеча невольно проговорился – мол, без меня «Альбега» и дня не проживёт. Ты-то это понимаешь, но понимает ли Куратор?

– Ну, шеф, вы точно Змий! Откуда вам такое пришло в голову? – вытаращив от удивления глаза, воскликнул Буратов. – Да если бы распоряжение поступило даже от самого Господа, я бы всё равно ни за какие коврижки не пошёл на такое дело!

Бирон энергично перекрестился.

«Врёт, каналья! – подумал академик. – Похоже, мой вопрос попал в самую точку. Иначе бы Буратов так истово не крестился. Почему бы действительно, холую-Куратору не помечтать прибрать к рукам всё, что я годами, собственной кровью создавал?»

Академик невольно почувствовал, как в его хилом теле закипает нешуточная злость на неблагодарных соратников. Сердце Олега Евгеньевича, с трудом пришедшего в себя после инфаркта, учащённо забилось.

Скорее бы приехала Наденька…

– Ладно, Павел, проехали, проверял я тебя, – едва сдерживая себя, тихим голосом вымолвил Адов. – Скажи-ка лучше, что ты реально думаешь об истории со Щукой? Не мог ли он что-то сам отчудить?

– От него, шеф, в последнее время всего что угодно можно было ожидать! Я с ним виделся месяца три назад в Мадриде, и впечатление у меня сложилось такое, что у Люсинова явно сдвиг по фазе. – Бирон махнул рукой. – Он же постоянно испытывал нужду в деньгах! Хотя, насколько мне известно, «капусты» срубил немало… Всё ссылался, что, мол, на лечение сына нужны немереные бабки.

– Хорошо, тогда поставлю вопрос по-другому. – Змий сделал паузу. – Предположим, Щука на свой страх и риск начал некое рискованное дело. Без нас. Допустим, решил торговать тем же полонием. Или бомбами. Дело это, прямо скажем, весьма прибыльное, особенно если вести его с террористами. И потом, что он еще умел? Но откуда он мог брать полоний? Кто был способен ему его поставлять? Вот в чём закавыка! Ведь очень не просто получить полоний в результате обогащения урана, такими технологиями владеют всего несколько стран… Понимаешь, о чём я говорю?

– Если честно, не совсем.

От внимания Змия не ускользнуло то, что хитрые глазки Бирона забегали по сторонам как бы в поисках убежища, куда можно скрыться от натиска собеседника.

– Ладно, замнём и этот вопрос. Но ты же знаешь, меня на мякине не проведешь. Я почему-то уверен, что ты лично сделал все возможное, чтобы полететь в Лондон как бы по заданию Куратора. А на самом деле тебе надо замести следы…

– Опять вы за свое? Какие ещё следы, шеф? Надоело! Вы меня совершенно запутали! – явно занервничал Буратов.

– Свои же следы, батюшка! – схватившись за сердце, фальцетом выкрикнул вдруг Олег Евгеньевич. – Иль ты, кабан недорезанный, думаешь, что я не догадываюсь, какую игру за моей спиной вы затеяли на пару со Щукой?

«Не знает! Ничего он не знает! На понт берет!» – подумал в тот момент торговец оружием.

– Да боже упаси, Олег Евгеньевич! О чём вы? Я перед вами как на духу! В чём вы меня конкретно подозреваете? – Бирон задёргался так, будто в зад ему воткнули шомпол.

– В чём? Да хотя бы в том, что, чует моё сердце, ты каким-то образом причастен к махинациям Щуки. И возможно, к его смерти.

– А для чего мне это могло понадобиться, шеф?

– Например, для того, чтоб прибрать к рукам лондонский рынок.

– Ну, Олег Евгеньевич, вы и загнули! Раньше за вами такая мнительность не водилась.

– Хватит! Если бы мне была так нужна достоверная информация о том, что реально произошло в Лондоне, я бы тут же позвонил Куратору и убедил его не посылать тебя в самое пекло. – Адов заговорил непререкаемым тоном. – Так что изволь не махать там шашкой. Постоянно держи меня в курсе дела и постарайся возвратиться живым. Дел у нас еще по горло! Не забывай, тебе предстоит ещё поездка в Иран на завершающие переговоры. Кстати, учти: персы тоже не дураки и наверняка уже копают по делу Люсинова, пытаясь выяснить, чем оно может для них обернуться. Лишняя головная боль никому не нужна. А что касается задания убрать агента Интеграла… Твое дело. Лично мне от него ни жарко ни холодно. Но и тут дам совет: это тебе не игрушки! В общем, будь осторожен.

– Всё понятно, Олег Евгеньевич, – вставая, произнёс «батюшка». – Пойду я, мне еще собраться надо.

– Очень надеюсь, ты хорошо осознаешь свою миссию. Раньше ты меня не подводил, постарайся и на сей раз…

– Обещаю, шеф! – облегченно вздохнул Буратов, удивляясь тому, откуда берётся такая сильная энергетика и такая сила внушения в тщедушном теле престарелого академика.