Невинные души - Крис Муни Страница 39

— Это ничего не означает. Я знаю очень много таких людей, проживших здесь всю жизнь. Вот хотя бы вы. У вас его тоже нет, а ведь вы выросли в Белхэме. Верно?

Дарби кивнула.

— Где вы об этом услышали?

— Я это не услышал. Я об этом прочитал онлайн.

— А как насчет родственников Марка Риццо? У него есть братья или сестры?

— Нет. Он был единственным ребенком. Его родители умерли, когда ему было семнадцать лет. Автомобильная авария. Я не помню подробностей.

— Кто его воспитывал после этого?

— Понятия не имею. Я не могу даже утверждать, что задавал ему этот вопрос. Я также не знаю, есть ли у него дядюшки-тетушки. Вас и жена интересует? О Джудит я знаю лишь то, что она убежденная католичка. Она ни на минуту не расставалась с четками. Только это и запомнилось. — Смит пожал плечами и развел руками, показав Дарби пустые ладони. — Я не знаю, что еще вам сказать. Он был чист как младенец. Во всяком случае, производил такое впечатление.

— Федералы вмешивались в это дело?

Смит сделал изрядный глоток виски и кивнул.

— Они всегда интересуются пропавшими детьми.

— Не всегда. Только если считают, что похищенного перевезли через границу штата.

— Новость о том, что Чарли Риццо похитили, разнеслась очень быстро. Мы ведь нашли его велосипед. Тут-то и начались эти звонки. Ну, вы знаете, о чем я говорю. Типа «Чарли у меня, и если вы хотите его еще увидеть, то в такой-то и такой-то день положите непомеченные купюры в коричневый бумажный пакет». Или «Чарли у меня, и ему очень больно». И прочее дерьмо. Один звонок поступил откуда-то со среднего Запада. Висконсин, кажется. И тут за дело взялись федералы. Они помогли нам расследовать все версии. У них были и люди, и возможности. Почти все звонки были сделаны из телефонов-автоматов. И все это был полный бред. Ни один из звонивших ничего не знал ни о мальчике, ни о том, как и где его похитили. Но нам все равно пришлось их все рассмотреть. А когда Риццо обратились к прессе… они просили похитителя вернуть их сына… звонки пошли лавиной. Но, как я уже сказал, все это была ерунда. Можно задать вам вопрос личного свойства?

— Валяйте.

— Вы замужем?

— Нет.

— А дети есть?

— Я лишена материнского инстинкта. Одного этого было бы достаточно, но тот факт, что мне уже сорок, окончательно снимает вопрос с повестки дня.

— Вы поддерживаете с кем-нибудь серьезные отношения?

Дарби открыла рот и снова его закрыла. Она не знала, как ответить. «Да, я влюблена в парня, с которым знакома уже пятнадцать лет. Между нами всегда существовало притяжение, но я так этим и не воспользовалась, потому что не хотела потерять нашу дружбу. И стоило мне осознать, что я больше не могу игнорировать это притяжение, как его перевели в Лондон. Я даже в гостях у него до сих пор не побывала, потому что слишком боялась, что это ни к чему не приведет. Но еще больше я боюсь того, что это положит конец нашей дружбе, а этого я не вынесу, как бы сильно его ни любила».

— В моей жизни есть один человек, — наконец сказала она. — И это очень серьезно.

— Вот и отлично. Проводите с ним как можно больше времени. Выходите замуж и рожайте детей. Если это не получится, возьмите пример с Анджелины Джоли и усыновите толпу цветных детишек. Это действительно важно. Все остальное — просто дерьмо. Когда вы окажетесь в моем возрасте, все упущенные из-за работы возможности начнут преследовать вас, не оставляя в покое ни днем ни ночью, потому что работа уже не будет иметь ни малейшего значения.

— То, что я делаю, для меня очень важно.

— Что ж, это ваш выбор. А теперь прошу прощения, но я хотел бы провести немного времени с женой. В моем возрасте на это осталось не так много времени.

Хрустя коленями, Смит встал со стула. Дарби смотрела на его морщинистое лицо, и вдруг его голова взорвалась.