Эреб - Урсула Познански Страница 38

Ник улыбнулся, что ему далось на редкость трудно.

— Поверь мне, я безумно рад был бы посмотреть с вами какой-нибудь фильм, это куда лучше, чем мучиться с тупой работой по химии. Но тема чертовски трудная. Последнюю ночь я ужасно плохо спал. Чистая правда.

Может быть, именно крепкие выражения заставили отца поверить. «Кто чертыхается, тот не врет», — такая у него поговорка. Н-да, нелепое заблуждение.

— Гм. Ну, если это так серьезно, — я, должен признаться, немного изумлен. Надеюсь, твое усердие отразится на результате.

Увы, в это очень трудно поверить.

— Я тоже надеюсь.

— Ну, тогда бывай, профессор. Желаю хорошенько повеселиться.

Баханиор куда-то пропал с арены, от Блэкспелла тоже не осталось и следа. Но ведь один из них должен был выиграть, не так ли? Сейчас сражается темный эльф с женщиной-ящером, оба Сарию незнакомы. Сам он все еще стоит на том же самом месте, рядом с Ксоху, и рад был бы спросить у того, какие события пропустил. Он делает попытку, но это не срабатывает. Похоже, на арене разговоры запрещены. Так, наверное, даже лучше: если никто не заметил его ошибку, то никто на него и не пожалуется.

Женщина-ящер сражается без оружия, она мечет молнии в противника-эльфа. Она волшебница? Темному эльфу дважды удается увернуться, и теперь женщина отступает, у нее нет больше сил, ей нужна передышка. Немного погодя эльф смекает, в чем дело; он бросается вперед с копьем наперевес, но женщина-ящер уже накопила достаточно волшебных чар, чтобы метнуть в противника еще одну молнию и поразить его.

— Победительница — Дракония. Она получает от Дзайквора один уровень и пятнадцать золотых монет.

Короткий шелест, и внезапно Сарий видит, как на доспехах Дзайквора появляется цифра II. У Драконии ничего не меняется; во всяком случае, Сарий не в силах этого заметить. Избранным, расположившимся на постаменте, точно всем видно, как, например, четверка превращается в пятерку.

— Ксоху! — кричит распорядитель.

Темный эльф рядом с Сарием дергается. Какое-то мгновение он медлит, затем крепче сжимает меч и щит и выходит. Другие пропускают его, и Ксоху занимает место на середине арены.

Удачи, удачи тебе, думает Сарий.

— Выбери противника.

Очевидно, Ксоху уже обдумал свою стратегию. Он тотчас поворачивается к небольшой группке людей.

— Я вызываю ЛордНика.

Зачем же ты, идиот? Ты его никогда не побьешь! С другой стороны — кто знает. Впечатление может быть и обманчиво, Сарию ведь неизвестен уровень Ксоху. Почему же тогда он так напрягся?

Разве не может такого быть, что за Ксоху скрывается кто-то, кто знает Ника Данмора? А раз так, то он, вполне вероятно, в курсе, что Ник Данмор погрузился в мир Эреба совсем недавно, и потому вполне логично считает, что уровень Ника не так уж высок?

ЛордНик бегло взглядывает на Ксоху, прежде чем шагнуть вперед. В душе Сария пробуждается то же неприятное чувство, что и прошлой ночью. Вид этого воина знаком, словно отражение в зеркале, вот только у Сария нет над ним никакой власти, и это его тревожит.

Кто же ты? Сарию вдруг становится ясно, что все игроки, с которыми он хоть раз пересекался за пределами Эреба, уверены, что под личиной ЛордНика скрывается Ник Данмор. Любая гадость, которую учинит этот самозваный лорд, будет в их головах записана на счет Ника. Ну ты и задница, думает он. Кто тебе это позволил?

— За что вы собираетесь сражаться?

— Один уровень и двадцать золотых, — говорит Ксоху.

— Слишком мало.

Ну, теперь-то Ксоху уже должен заподозрить неладное, думает Сарий.

Эльф, похоже, испытывает неуверенность, он ждет, что предложит соперник. Никакого ответа. Тогда он сам делает следующее предложение:

— Один уровень и двадцать пять золотых?

— Ни в коем случае, — отзывается ЛордНик. — Два уровня и, пожалуй что, двадцать пять золотых. Но в любом случае два уровня.

— Для меня это слишком много.

— Вот досада. Лучше б ты меня не вызывал. Если ты можешь потерять два уровня и при этом не умереть, тогда соглашайся. А ты можешь.

Если бы ЛордНик хоть не был таким заносчивым сопляком, думает Сарий. Или если бы я мог объявить в школе, что не имею с ним ничего общего. Но даже это против правил.

Пучеглазый поднимает посох.

— Бой!

ЛордНик молниеносно бросается на Ксоху, который, видимо, не рассчитывал на столь быструю атаку. Длинный меч война-человека рассекает бедро эльфа. Льется кровь, и снова разносятся крики зрителей:

— Кровь! Кровь! Кровь!

Заткнитесь и дайте ему шанс, хочется заорать Сарию. Но он обречен молчать, да и в его словах все равно нет никакого смысла.

Ксоху пытается сделать выпад, но его затея с самого начала обречена на неудачу. Он волочит ногу, его пояс уже более чем наполовину почернел.

Скажи своим двум уровням «прощай», сочувственно думает Сарий. Если бы я не знал ЛордНика, я бы тоже его вызвал и ударил по физиономии, которую он у меня своровал.

С каждым шагом Ксоху слабеет. Из нескольких его ран сочится кровь; он вяло отбивается от наскоков ЛордНика. В конце концов хватает одного удара щитом, и Ксоху валится наземь.

— Победитель — ЛордНик, — объявляет Пучеглазый. — Он получает два уровня и двадцать пять золотых монет.

На доспехах Ксоху проступает цифра II. Похоже, шок от этого события придал ему новые силы: он снова поднимается и вонзает меч в ногу ЛордНика. Его противник, не ожидавший такого, отпрыгивает, оставляя на песке широкий кровавый след. На мгновение оторопев, он выхватывает оружие и наносит Ксоху рубящий удар в живот.

Один, другой — и на поясе темного эльфа не остается даже красной точки. Ксоху падает на песок арены и замирает. Со всех сторон доносится оглушительный рев зрителей. ЛордНик делает шаг назад; он тяжело дышит, видно, как его грудь то вздымается, то опускается.

Ксоху ведь не умер? У Сария внутри все холодеет. Наверняка же нет, ну наверняка же на поясе эльфа осталась хоть одна красная полоска? Этого достаточно, чтобы подошел Вестник и взял его с собой, чтобы вылечить. Так ведь и будет, разве нет?

«У тебя есть только один шанс сыграть», — нашептывает кто-то на ухо Сарию. Он в самом деле это слышал? Или ему мерещится?

Да какая разница? Ксоху не шевелится, не шевелится даже тогда, когда церемониймейстер вначале осторожно, а затем энергично толкает его посохом. На пучеглазом лице появляется ухмылка. Распорядитель оглядывает публику взглядом, а затем большим пальцем левой руки проводит по шее, словно перерезая себе горло.

Куда же запропастился Вестник? На зрительном ряду за варварами он не сидит, за ящерами его тоже нет… Но что, если он подыскал себе место прямо за темными эльфами? Сарий поворачивает голову, осматривает сидящих, отводит взгляд при виде человека-паука, снова быстро оборачивается и вдруг видит: в третьем ряду между женщиной, у которой вместо волос вьются змеи, и мужчиной с тремя глазами восседает знакомая тощая фигура. Лицо скрывается в тени капюшона, но желтые глаза светятся, словно крохотные мерцающие свечи на крышке гроба. Похоже, Вестник даже пальцем пошевелить ради Ксоху не собирается.