Мститель - Фредерик Форсайт Страница 38

К завтраку «Никита» – в спокойной воде ее скорость составляла двенадцать узлов в час – оставила позади Пунта-Банко и вышла в Тихий океан.

В десять утра они увидели верхушку маяка, установленного на острове Бурика, еще через полчаса обогнули его и пошли вдоль восточного берега полуострова Бурика.

Педро Ариас обвел полуостров рукой:

– Это все Панама.

Американец кивнул, не отрывая взгляда от карты. Ткнул пальцем:

– Por aqua. [36]

Его интересовал участок побережья без городов и курортов, пустынные пляжи, от которых в джунгли уходили тропы. Шкипер кивнул и вновь изменил курс, чтобы наискось пересечь бухту Чарко-Асул. Сорок километров, чуть больше двух часов.

Они прибыли в указанное гринго место к часу дня. Несколько рыбачьих шхун, встретившихся им на широкой глади бухты, не обратили на них ни малейшего внимания.

Американец захотел, чтобы они плыли вдоль берега на расстоянии сотни ярдов от него. К востоку от Чирики-Виехо они увидели песчаный пляж с несколькими тростниковыми хижинами, в которых местные рыбаки могли остаться на ночь. Хижины говорили о наличии тропы, уводящей в глубь страны. Именно тропы, не проселочной дороги. Автомобиль, даже внедорожник по ней не проехал бы, а вот мотоцикл мог.

Не без труда им удалось сгрузить со шхуны мотоцикл, потом на песок лег ранец-рюкзак, и они расстались. Пятьдесят процентов оговоренной суммы шкипер получил в Гольфито, остальные пятьдесят по прибытии в нужное место. Гринго расплатился сполна.

«Он, конечно, странный человек, – думал Ариас, – но доллары у него такие же, как у остальных, а когда надо кормить четверых детей, выбирать не приходится». Он включил двигатели на задний ход, сдернул нос шхуны с песка, развернул ее и направился в открытое море. В миле от берега перелил горючее из обеих бочек в баки и погнал шхуну на юг, к дому.

На берегу Кел Декстер достал отвертку, снял костариканские номера, зашвырнул их в море. Из рюкзака достал номера, аналогичные тем, с которыми ездили панамские мотоциклы, привернул их на положенное место.

Документы у него были идеальные. Стараниями миссис Нгуен Кел получил американский паспорт, но не на фамилию Декстер, в котором уже стояла панамская виза, поставленная в аэропорту Панама-Сити и свидетельствующая о том, что он прибыл в страну несколько дней тому назад.

С ломаным испанским, приобретенным в судах и тюрьмах Нью-Йорка, где двадцать процентов его клиентов были латиносы, он, конечно, не мог сойти за панамца. Но турист-американец вполне мог отправиться в поездку по стране в поисках хорошего места для рыбалки.

Прошло уже более двух лет с тех пор, как в декабре 1989 года США превратили некоторые части Панамы в пепелище в попытке лишить власти и арестовать диктатора Норьегу, и Декстер полагал, что панамские копы предпочтут не связываться с американцем.

Узкая тропа, ведущая от пляжа сквозь густые джунгли, в десяти милях от берега существенно расширилась. Потом превратилась в проселок, по сторонам которого появились отдельные фермы, и он понял, что скоро попадет на Панамериканскую автостраду, чудо инженерной мысли, протянувшуюся от Аляски до Патагонии.

В Дэвид-Сити он залил полный бак и вновь выехал на автостраду. От столицы его отделяли пятьсот километров. Наступила ночь. Он поел в придорожной закусочной вместе с дальнобойщиками, опять заправил мотоцикл и покатил дальше. Пересек мост с кабинками кассиров, за которым начинался Панама-Сити, расплатился песо и въехал в пригород Бальбоа с восходом солнца. Нашел в парке скамью, цепью приковал к ней мотоцикл и поспал три часа.

День ушел на активную разведку. На огромной карте, купленной в Нью-Йорке, Кел нашел и центр города, и трущобный район Чорильо, где родились и выросли Норьега и Мадеро. Их дома разделяли лишь несколько кварталов.

Но бедняки, сумевшие вырваться из цепких лап бедности, предпочитают жить в роскоши, и Мадеро не был исключением. Вечера он предпочитал проводить в одном из двух фешенебельных ночных клубов в Паитилья, элитном районе города, благо что был их совладельцем.

В два часа ночи вернувшийся из Штатов бандит решил, что он устал от «Папагайо бар и диско». Открылась неприметная черная металлическая дверь со скромной латунной табличной, решеткой микрофона и глазком, и из нее вышли двое мужчин, крепко сложенных телохранителей, личная охрана босса.

Один сел в припаркованный у тротуара «Линкольн» и завел двигатель. Второй оглядел улицу. Сидящий на бордюрном камне, с ногами в ливневой канаве бродяга посмотрел на громилу, улыбнулся, ощерившись гнилыми или выбитыми зубами. Грязные седые волосы падали на плечи, ветхий дождевик скрывал остальную одежду.

Медленно он опустил правую руку в бумажный пакет, который прижимал к груди. Громила сунул руку под левую подмышку и напрягся. Но бродяга вытащил из пакета бутылку дешевого рома, глотнул и, с великодушием пьяницы, протянул бутылку громиле.

Тот аж крякнул, плюнул на тротуар, вытащил руку из-под пиджака, оставив пистолет в кобуре, расслабился и отвернулся. Если не считать пьяницы, на улице не было ни души. Телохранитель постучал в черную дверь.

Эмилио, тот самый, что уговорил дочь Декстера сбежать из дома, вышел первым, за ним – его босс. Декстер дождался, пока дверь закрылась, услышал, как щелкнул замок, и лишь потом встал. Вновь вытащил руку из бумажного пакета, но на этот раз с зажатым в ней короткоствольным револьвером «магнум» калибра 0,44 дюйма, производства всемирно известной компании «Смит-и-Вессон».

Громила, который плюнул на тротуар, так и не понял, что случилось. Пуля, вылетев из ствола, разделилась на четыре. Попав в тело с десяти футов, они разворотили все его внутренние органы.

Красавчик Эмилио уже раскрыл рот, чтобы закричать, но четыре четвертинки второй пули угодили ему в лицо, шею, плечо и легкое.

Второй телохранитель встретился со своим Создателем, наполовину высунувшись из кабины. Четыре четвертинки третьей пули угодили ему в бок, которым он повернулся к стрелку.

Беньямин Мадеро метнулся к черной двери, крича, чтобы его немедленно впустили, когда прогремели четвертый и пятый выстрелы. Какой-то смельчак приоткрыл дверь на два дюйма, но искра, выбитая одной из четвертушек, угодивших в металлическую раму, сверкнула у него перед глазами, и дверь тут же захлопнулась.

Мадеро сполз по двери на тротуар, оставляя на черном металле красные полосы. Бродяга подошел к нему, не выказывая паники или спешки, перевернул его на спину, посмотрел в глаза. Бандит еще не умер, но чувствовалось, что на этом свете он уже не жилец.

– Аманда Джейн, mi hija, [37]– сказал стрелок и выпустил шестую пулю в живот Мадеро.

Так что последние девяносто секунд жизни выдались для Беньямина крайне болезненными.