Край чудес - Ольга Птицева Страница 38

– Надо уходить?

Проводник благостно улыбался.

– Подрожит и перестанет, – сказал он, дернул плечом, высвобождаясь. – Край рядом, вот и волнуется.

Тарас глянул на Киру. Та закатила глаза, но вжиматься в стену перестала.

– Не отставайте, – попросил Костик и зашагал по лестнице.

От дрожащих перил поднималась пыльная взвесь. Южин достал телефон, кивнул Тарасу – мол, подсвети, и начал снимать завихрения.

– Мы находимся в лестничном переходе… – Сбился, поморщился. – Надо переснять, – сказал он обычным голосом и тут же перешел на таинственный полушепот: – Мы находимся на лестнице между седьмым и восьмым этажами. До легендарного Края осталось не больше двадцати ступеней вверх. Лестница вибрирует под нашими ногами. – Он замолчал, пыль взвилась еще выше. – Возможно, вы слышите гул, который разносится по бетонным сваям. Наш проводник назвал его дрожью. ХЗБ дрожит. – Сделал финальную паузу. – И мы вместе с ней.

Сдавленный смешок раздался на мгновение раньше, чем Южин отключил камеру. Кира смотрела на него, не скрывая пренебрежения.

– Неужели на это ведутся? – спросила она.

Отвечать Южин не стал. Смерил ее взглядом и повернулся к Тарасу.

– Обрежешь потом, – процедил он так, будто вырезать нужно было не смешок из записи, а саму Киру из жизни.

Тарас пропустил Южина вперед, перехватил Киру.

– Ты чего? – пробормотала она, но вырываться не стала.

– Перестань его бесить…

– Почему это?

На правой щеке у Киры проступило красное пятнышко капилляра. В шестом классе, пока у Тараса была ветрянка, она успела подраться с новым соседом по парте и долго ходила с синяком. Потом синяк спал, но пятнышко появлялось время от времени. Особенно на холоде.

– Замерзла? – тут же спросил Тарас.

– Немного. Так почему мне нельзя его бесить?

Тарас стащил рюкзак и принялся искать в нем запасную куртку.

– Потому что он заплатил нам кучу денег. И должен еще одну.

– И что, я теперь должна перед ним на цыпочках?.. – Громкий шепот эхом поднимался вверх, где успели скрыться остальные.

– На вот. – Тарас протянул ей тонкую поддевку. – Тебя колотит уже, могла бы и сказать.

– Это от злости, – огрызнулась Кира, но сняла толстовку, повесила ее на перила и начала разворачивать пуховик, свернутый в аккуратный мешочек. – С ним нельзя по-хорошему, он так не понимает. Цепляет Костика, а ты молчишь.

– Мы работаем вообще-то. И Костик твой тоже.

Кира застегнула поддевку.

– Запарюсь теперь.

Лестница загудела сильнее, по ней пронеслась последняя судорога, а потом все стихло.

– Будто трансформатор выключили, – пробормотал Тарас.

– Зато больничка дрожать перестала. – Кира накинула капюшон и подышала на ладони. – Согрелась, значит.

…Через заколоченные фанерой окна восьмого этажа тянуло осенней ночью. До ближайшей дороги было метров двести, но шум глушился высотой и Грачевским парком, вяз на подходах к ХЗБ. Ни шороха шин об асфальт, ни отсветов фар. Только вода стекала через перекрытия и меланхолично капала с потолка. На бетонный пол, заваленный мусором, на щербатые куски пеноблоков, жеваные сигаретные бычки и переломанные букеты искусственных цветов.

– Это что? – ахнула Кира, присела у затоптанной гвоздики, блеклой, но сохранившей былую алую скорбь.

– Цветы нужно приносить на Край, – как само собой разумеющееся ответил Костик, посмотрел на Южина. – Ты принес?

Тот успел отойти в глубь основного зала, задуманного то ли приемным покоем, то ли местом общих собраний: бетонные, густо расписанные стены образовывали четкий прямоугольник, широкий настолько, что эхо успевало дважды повторить каждый звук. Южин медленно шел, проводя по стене пальцами, будто чертил линию, соединяющую надписи. От «Добро пожаловать на Край!» через «Скорбим и помним» до «Вход есть, выхода нет». Тарас вытащил камеру и начал снимать. Через объектив фигура Южина стала меньше, а сам он будто уходил в непроглядную тьму. Медленными шагами. Оставляя за собой корявые надписи, такие же скорбные и алые, как искусственные гвоздики, такие же пыльные и неприкаянные.

– Ты принес цветы? – окликнул его Костик.

«Ты?..» – глухо отразило голос эхо.

Южин не оглянулся. Надпись «Вход есть, выхода нет» сменилась мрачным «Я за твоей спиной».

– Принес? – не отставал Костик.

«Нес?..» – забеспокоилось эхо.

Костик сорвался с места так неожиданно, что Кира выпустила из руки гвоздику, которую пыталась приладить на угол пеноблока. Тарас опустил камеру. Суета, которую навел Костик, испортила кадр. Но снятого должно было хватить для атмосферной связки. Все по законам сторителлинга. Герой идет одинокой тропой, а мир предостерегает его от опасностей, что ждут в темноте. Хоть бери и иллюстрируй учебник сценарного мастерства. Кира поднялась с корточек, махнула рукой. Тарас послушно подошел.

– Снимай сверху, – попросила она.

Зачерпнула горсть бетонной крошки и поднялась на носочки у пеноблока. Пыль посыпалась на гвоздику, такая же скорбная, как все вокруг. Тарас навел резкость, следя, чтобы зернистая полутьма кадра не превратилась в смазанное пятно. Мелкие камушки, пластмассовые цветы, пару ошметков яичной скорлупы. ХЗБ верна своим легендам.

В глубине зала тихо переругивались Южин с Костиком.

– Да ты охренел! – Крик проводника ударил по ушам.

Кира вздрогнула, пыль высыпалась на гвоздику, покрыв ее толстым слоем. Тарас обтер объектив рукавом и спрятал камеру. Когда он разогнулся, Кира уже стояла перед Костиком, упираясь ему в грудь.

– Успокойся ты!.. – просила она почти жалобно. – Тихо, говорю…

Костик рвался вперед, на бегу Тарас не успел разобраться в причине, просто схватил трепыхающегося проводника.

– Он не принес, – всхлипнул Костик. – Не принес, понимаешь? Цветы не принес!..

– И что? – сурово спросил Тарас, ища глазами Южина.

Тот продолжал ощупывать стены, словно никакого конфликта не случилось. Костик всхлипнул еще раз и притих. Тарас чуть ослабил нажим – не хватало еще сломать ключицу, тонкую, как куриная косточка.

– Нельзя сюда без цветов… Сторож запретил, – пробормотал Костик и посмотрел на Киру, будто она была главным хранителем аутентичности пребывания в заброшке. – Без цветов на Край не ходят.

– Примета такая? – уточнила Кира.

Костик покачал головой.

– Правило? – Она даже не улыбалась, со всей серьезностью пытаясь подобрать слово.

– Закон… – выдохнул Костик и окончательно обмяк.

Тарас отпустил его плечи и сделал шаг назад. От припадочного проводника его уже начинало подташнивать, зато Кира была преисполнена сочувствия.