Индейская комната - Серж Брюссоло Страница 37

В течение нескольких недель Джейми выходил почти каждую ночь. С наступлением темноты покидал ранчо и направлялся в городок пешком, скрытно. Прежде всего он изучил привычки и рабочее время жителей Хевен-Риджа, постепенно, дом за домом. Проделывал он это методично, не форсируя событий, с армейской скрупулезностью. Сара хотела его сопровождать, но он отказался под предлогом, что она ему будет обузой в непредвиденных случаях.

— Тимми тебя не знает, — настаивала Сара. — Когда он тебя увидит, то поднимет крик, особенно если ты появишься в своей нелепой одежде. Мое присутствие его успокоит.

— Тимми тебя забыл, — возразил Морисетт. — Не строй иллюзий. Я убежден, что он сам в сговоре с похитителями. Ему у них нравится, это ясно, иначе он давно бы нашел способ сбежать. Он совсем не хочет к тебе возвращаться. Не убаюкивай себя словами. Мы не проводим операцию по освобождению, а совершаем второе похищение ребенка. Забираем Тимми у людей, которых он любит. Я считаю, что он нам не будет помогать. Скажу больше: есть риск, что он нас плохо встретит.

— Бог знает что ты говоришь!

— Вовсе нет. Сама подумай, это же просто. Тимми четыре года жил у тебя и четыре года у похитителей. Получается поровну. Можно сказать, что все складывается не в твою пользу. За четыре года, которые он провел вдали от тебя, он оформился в личность. Ты жила с малышом, теперь он мальчик. В Средние века рыцарей начинали обучать в семь лет.

— Ты это прочел в тюремной библиотеке? — огрызнулась молодая женщина.

Словесная перепалка ни к чему не привела. Сара правильно поступила, что послушалась Джейми. Ей оставалось только смотреть, как он отправляется в ночь: лицо вымазано черным древесным углем, темно-синяя шапка, надвинутая на глаза. Его снаряжение состояло из старой одежды, выкрашенной Сарой в черный цвет, рюкзачка с дорожной флягой, армейского фонаря, слесарных инструментов и охотничьего ножа с длинным лезвием. Темнота поглотила его мгновенно, и Сара осталась стоять в проеме окна, вглядываясь в ночной пейзаж, в то время как в душе страх мешался с раздражением.

«Он попадется», — повторяла она себе, не в состоянии точно определить, что же испытывает: страх или надежду? Сара не совсем хорошо представляла себе, как могут развиваться события. Джейми проникает в дома, не оставляя следов, рыскает привидением, обыскивая добрых старушек Хевен-Риджа? Сара вообразила себе: Майнетт Соммерс или Пигги Уолтерс лежат на кровати под пологом — у них непременно должны были быть кровати с балдахином — и тихо посапывают, а в это время Джейми прокрадывается в дом, открывает шкафы, поднимает ковры, спускается в подвал, карабкается на чердак… Ей до смерти хотелось быть вместе с Джейми, но она прекрасно понимала, что никогда не сможет двигаться так же тихо и скрытно. Джейми вырос на болотах, преследуя дичь по следам. Он научился быть браконьером.

Он умел подняться по лестнице, чтобы ступени не скрипели, умел так открыть дверь, чтобы створки отворились бесшумно. Ночь — это была его стихия. А главное, у него не было нервов, и это было самое ужасное. Если старухам вздумалось бы мешать ему, то он бы их не пощадил: сбросил с лестницы или утопил в ванне.

— Будь внимателен, — говорила она ему, — в их возрасте сон очень чуток. Ты рискуешь столкнуться нос к носу со старыми мегерами.

Но Джейми только пожимал плечами. У него очень острый слух, он услышит чужие шаги издалека. Незачем волноваться.

Сара не испытывала никаких теплых чувств по отношению к Пигги Уолтерс или Майнетт Соммерс, но боялась, что Джейми убьет какую-нибудь старуху раньше, чем обнаружит, где находится тайник, в котором прячут Тимми. Если такое произойдет и если похитительница действовала тайно и не в сговоре с другими, то никто не сможет позаботиться о маленьком мальчике. Никто не догадается, что он столько времени содержится в звуконепроницаемой комнате, пока не проникнет внутрь этой комнаты. «Он умрет от голода и жажды, — с ужасом повторяла Сара, — и никто не узнает, что от главной улицы городка его отделяет всего несколько сантиметров кирпича».

Да, опасность была реальной. Если не существовало сговора, а только личная инициатива, то никто в Хевен-Ридже, кроме самой похитительницы, не знал о ребенке. Джейми должен был иметь в виду это основополагающее обстоятельство. Способен ли он учесть это?

Ночи тянулись бесконечно. Молодая женщина устраивалась спать в плетеных креслах, придвинув их к окну. Она просыпалась, вздрагивая, когда Джейми возвращался незадолго до рассвета. Сара забрасывала его вопросами, он только пожимал плечами. Нет, ничего интересного. Да, спрятанные деньги, он их не трогал. Незначительные семейные тайны. Дневники, полные сплетен о соседях или отдельных жителях Хевен-Риджа. Учетные книги. Много учетных книг. Но следов Тимми — никаких.

— Это было бы слишком просто, — шептала Сара. — Не будут же они писать в самом деле в своих дневниках о том, что украли ребенка!

Джейми уверял ее, что не оставил без внимания ничего, особенно того, что валялось под мебелью. Он придавал большое значение отпечаткам пальцев на стенах, ведь дети обычно оставляют отпечатки целой пятерни.

— Они должны были их все вытереть, — вздыхала Сара. — Эти старухи помешаны на чистоте. Они не допустили бы такой ошибки.

— Ошибаешься, — возражал Джейми. — Четыре года тому назад они действительно были очень внимательны, но не сегодня. Бдительность потеряна. К тому же старухи плохо видят и могут упустить какие-то мелочи. Надо сохранять спокойствие.

Они замечали все, хватаясь за малейшее подозрение. Не слишком ли много сахара покупает Майнетт Соммерс? Джейми нашел у нее на стеллажах горы печенья и конфет. Но может быть, она хранила эти сладости, чтобы раздать их в Хэллоуин? У Пигги Уолтерс Морисетт нашел маленькую пластмассовую фигурку космического монстра, закатившуюся под шкаф. Это открытие их очень взволновало.

— Там могут быть отпечатки Тимми, — пробормотала Сара. — Если бы только их можно было снять…

Увы, без помощи ФБР сделать это было невозможно.

— Не расстраивайся! — сказал Джейми, взяв ее за руку. — Эту игрушку мог потерять любой местный малыш. Ты сама говорила, что старые грымзы часто предлагали сладости детям, игравшим на улице.

— Так и есть, — согласилась молодая женщина. — Они всегда зазывали Тимми к себе, стоило мне только подъехать к магазину. Я едва успевала войти в лавку, как они тут же появлялись у калиток с кексами в руках: «Иди сюда, мой маленький, не стой на солнце, это вредно для твоей кожи, а то она потемнеет и ты будешь на себя не похож. Это будет так досадно». А когда я выходила из магазина, то обнаруживала Тимми на коленях у какой-нибудь из них полузадушенным в объятиях. Если я забирала сына, они смотрели на меня с ненавистью.