Убийственное совершенство - Питер Джеймс Страница 37

— А это?

Она снова покачала головой.

Он взял распылитель и резко брызнул сначала на область желудка, потом по обе стороны от пупка. Наоми не пошевелилась.

— Прекрасно. — Анестезиолог обернулся к акушеру: — Все в порядке.

Главному акушеру больницы графства Десу Холбейну было лет сорок пять. Это был крупный серьезный мужчина в очках, с темными волосами и очень короткой стрижкой. Он напоминал скорее доброжелательного банковского клерка. Как и все остальные, Дес Холбейн ничего не знал о том, что Джон и Наоми побывали в клинике Детторе. Но последние семь месяцев он здорово поддерживал их и всячески старался поднять им настроение. Особенно Наоми.

Джону казалось, что за это время кабинеты врачей, клиники и больницы стали неотъемлемой частью их жизни.

Беременность Наоми протекала тяжело. Джон прочитал все, что только мог найти, о двойной матке. Они без конца задавали себе один и тот же вопрос, снова и снова возвращаясь к нему: почему доктор Детторе ничего не сказал им об этой аномалии? И почему он пересадил два эмбриона?

И почему доктор Розенгартен не разглядел, что у Наоми будут близнецы? Впрочем, ответ на этот вопрос был. Джон задал его Десу Холбейну, и тот сказал, что на маленьком сроке, если не знать при этом о двойной матке, такое вполне могло случиться. Кроме того, мальчик в тот момент мог повернуться, и его заслонила девочка, и к тому же доктор Розенгартен торопился.

Джон поддерживал постоянную связь с Калле Альмторпом. ФБР так и не узнали, кто убил доктора Детторе, и не обнаружили никаких следов «Розы удачи». Калле предположил, что Апостолы третьего тысячелетия — если они и вправду существуют — могли потопить корабль примерно тогда же, когда взорвали вертолет. И вероятно, убили при этом всех, кто находился на борту. В деле об убийстве Марти и Элейн Боровиц тоже не было никаких подвижек. Кроме заявления Апостолов, что это сделали они, информации у ФБР не было. Казалось, Апостолы третьего тысячелетия канули в небытие так же неожиданно, как и появились.

ФБР и Интерпол были сбиты с толку. Калле советовал Джону вести себя как можно тише, избегать любой публичности, никому ни о чем не рассказывать и все время быть начеку. Он одобрял решение Джона и Наоми уехать из Штатов и считал его самым разумным выходом при данных обстоятельствах.

Джон и Наоми посчитали, что в Англии об их пребывании в клинике Детторе не должен знать никто, кроме матери и сестры Наоми. Некоторые из коллег Джона и пара-тройка друзей Наоми видели кое-какую информацию в газетах, статью в USA Today упоминали многие издания по всему миру, но им удалось убедить всех, что журналисты, как всегда, многое переврали, стараясь получить сенсацию из ничего.

К восемнадцатой неделе беременности токсикоз у Наоми не только не прошел, как обещали врачи, но еще больше усилился. Ее постоянно рвало, она не могла удержать внутри никакую еду, кроме замороженного горошка или сэндвичей с мармайтом. Ее организм был страшно обезвожен, в крови не хватало железа, калия и натрия, и в последовавшие за этим два месяца ее четыре раза забирали в больницу.

На тридцатой неделе Наоми поставили диагноз pre-eclampsia toxaemia, поздний токсикоз беременности с повышенным кровяным давлением. В моче обнаружился белок, руки и ноги сильно отекали, вплоть до того, что она не могла обуть туфли.

В тридцать шесть с половиной недель доктор Холбейн посоветовал Наоми сделать кесарево сечение, не дожидаясь окончания срока беременности. Он опасался, что начнет отслаиваться плацента, что вызовет гибель плода. Наоми, как и Джона, долго убеждать не пришлось.

Разговоры в операционной вдруг стихли, и все медики собрались вокруг стола. Джон снова сел и взял Наоми за руку. Во рту у него пересохло, и его немного трясло.

— Начинается, — сказал он.

Слышалось негромкое позвякивание инструментов. Джон смотрел на фигуры в зеленых одеяниях, склонившиеся над столом. Глаза врачей были внимательными и сосредоточенными. Он вытянул шею и увидел, как доктор Холбейн сделал аккуратный разрез поперек живота Наоми, прямо под огромной выпуклостью. Джон торопливо отвел взгляд.

— Что ты видишь? — спросила Наоми.

Акушер вдруг поднял голову.

— Хотите увидеть, как ребенок появляется на свет? — бодро поинтересовался он.

Джон неуверенно посмотрел на Наоми:

— Как ты думаешь, милая?

— А ты? Ты сам хочешь?

— Я… я хочу, да.

— Я тоже хочу.

Анестезиолог быстро отцепил пеленку-ширму, чтобы им было видно происходящее.

— Можете поддержать голову жены, чтобы ей было лучше видно, — посоветовал он.

Джон осторожно приподнял голову Наоми. Теперь они видели зеленую ткань и руки в резиновых перчатках, которые делали что-то внизу живота Наоми.

Всего через несколько секунд, как им показалось, Фиби Анна Клаэссон, крохотная, вся в желтой смазке и крови, с пуповиной, тянущейся от ее живота, появилась на свет из материнской утробы. Она кричала, глаза ее были широко открыты. Руки в резиновых перчатках подняли ее вверх. В операционной было сравнительно холодно и странно тихо.

Джон, абсолютно завороженный, не мог отвести от нее взгляд. Прямо на его глазах девочка из голубовато-розовой превращалась в ярко-розовую.

Этот крик. Этот сладостный звук новой жизни, плач их ребенка, их творения! Он чувствовал радость и страх одновременно. В голове промелькнули воспоминания о рождении Галлея. О гордости и надеждах, которые он ощущал тогда. Пожалуйста, пусть у тебя все будет хорошо, Фиби. Все будет хорошо, я знаю. О господи, обязательно!

Акушер приподнял Фиби еще выше, другой врач зафиксировал пуповину двумя зажимами, а третий ловко перерезал ее.

Доктор Холбейн аккуратно завернул Фиби в стерильную зеленую пеленку, которую держала его помощница, и поднес поближе к Наоми.

— Ваша дочь — настоящая красавица!

Фиби громко заплакала.

— Слышите? — сказал Холбейн. — Это крик здорового ребенка.

Глаза Джона были мокрыми от слез.

— Молодец, моя милая, — прошептал он.

Но Наоми смотрела на свою дочь с таким восторгом и изумлением, что, кажется, даже не услышала его.

Акушер передал Фиби помощнице, та в свою очередь передала девочку врачу, который стоял возле комплекса реанимации новорожденных — небольшого столика на колесиках, оборудованного мощной лампой.

— Теперь следующий, — сказал акушер и снова повернулся к Наоми. — Второй плод расположен выше и дальше. Это будет не так просто. Тазовое предлежание, и головка согнута.

Джон снова встревожился. Он по-прежнему поддерживал голову Наоми. Акушер проделывал какие-то манипуляции над ее животом. На лбу его выступил пот, лицо было серьезным и сосредоточенным. Слишком серьезным. Что-то не так, понял Джон.