Минос - Маркос М. Виллаторо Страница 37

А сейчас я услышала о том, что произошло в субботу вечером, когда моя мать стала помогать в организации церковного праздника.

— Мы с Брэнди устанавливали транспаранты вокруг наших палаток. Она первая заметила, что Серхио роется в ее сумочке. Она была открыта, и именно поэтому он сразу же увидел там что-то интересное. — Голос матери заметно дрогнул, так как она, по всей видимости, все еще считала, что я упрекаю ее за случившееся. — Это было похоже на piedrecitas, [46]то есть на самые обыкновенные конфеты. А он этого не знал. Даже когда он сунул эти «конфеты» в рот, был уверен, что это те самые леденцы, которые я обычно покупаю ему. Боже мой… просто не понимаю, как все это случилось. Но он просто положил их в рот и стал сосать, пока Брэнди не набросилась на него.

Я поняла, что случилось. Нет никакой надобности вводить наркотик в вену, если существует более простой способ. Независимо от того, сколько времени он сосал эти «леденцы», они успели частично раствориться в полости рта, попасть под язык и таким образом проникнуть в его организм.

— Брэнди ничего мне не сказала. Я видела, как она возится с Серхио, как заставила его что-то выплюнуть, затем долго старалась прочистить ему рот, а потом дала ему что-то другое и вернулась ко мне. Она сказала, что он залез в ее сумочку, чтобы найти там конфеты, поэтому она дала ему несколько леденцов. Я позвала его к себе и отчитала за то, что он забрался в чужую сумку, но ты же знаешь, что в таком возрасте дети не понимают, что нужно держаться подальше от чужих вещей. — Мать сделала паузу и вытерла слезы. — Снаала все было прекрасно. Мы все перешли работать к другим киоскам. Но потом он вдруг стал громко кричать и звать меня. Никогда не забуду, как он заорал во весь голос: «Abuelita! Abuelita!». [47]Он был очень напуган, а потом начал биться в конвульсиях и дрожать всем телом… ay Dios. [48]

Конвульсии, тремор, сердцебиение, повышение кровяного давления и температуры тела, учащенное дыхание — и все это у четырехлетнего мальчика. Сначала он просто стал чрезмерно подвижным, но все посчитали это нормальным, решили, что мальчик съел слишком много мороженого с орехами и теперь носится по двору, радуясь предстоящему празднику в церкви. Боже мой, в церкви! Он производил впечатление счастливого мальчика, чересчур счастливого и возбужденного. Однако бабушка не привыкла видеть своего внука таким активным и радостным, поэтому поймала его за руку и попыталась выяснить, в чем дело.

— Я посмотрела ему в глаза и сразу поняла: что-то здесь не так. Его зрачки были слишком большими, как у куклы. Мне показалось, что они сейчас просто взорвутся от напряжения.

Именно в этот момент он ударил ее. Сжал свои маленькие пальцы в кулак и изо всей силы стукнул бабушку в подбородок. Она потеряла равновесие и упала на землю. Добровольные помощники, которые всегда помогали прихожанам в церкви, бросились вслед за ним, но поймали только на другой стороне авеню Вест-Энд. Два автомобиля сорвали тормоза, чуть было не наскочив на него. Его привели обратно в церковь и сразу же позвонили по номеру 911. Бабушка поехала с внуком в больницу на машине «скорой помощи». В машине он всю дорогу стонал и плакал. Боже мой, не могу поверить, что мой мальчик плакал! Я даже представить себе не могу, что пришлось пережить моей матери.

В больнице его быстро оторвали от бабушки и спросили у нее, что случилось, но она ничего не могла объяснить, так как сама не понимала, что происходит. Пока ей мазали ушибленное место на подбородке, Серхио лежал, привязанный ремнями к столу. Врачи сразу увидели признаки наркотической интоксикации и поэтому решили не давать ему никаких успокоительных средств, чтобы не усугублять его положение. Многие лекарства несовместимы с наркотиками.

Как только мама рассказала доктору о случившемся, упомянув при этом сумочку девочки, он вызвал полицию, и они сразу же отправились в церковь. Брэнди пряталась в ванной комнате. Она оказалась достаточно умна, чтобы избавиться от пакета с наркотиком, выбросив его вместе с конфетами. Но она все же оставалась подростком и не могла знать, что маленький мальчик непременно должен был оставить в сумочке следы наркотиков. Вероятно, он взял леденцы из пакета, попробовал их, вкус ему не понравился, что вполне естественно, и он швырнул оставшиеся обратно в сумочку, где они рассыпались на дне. Он вовсе не заботился о том, чтобы аккуратно вернуть их на прежнее место, и полицейские без особого труда обнаружили на дне сумочки два крошечных кусочка.

Конечно, Брэнди была умной девочкой и прекрасно знала свои права, так как часто смотрела передачу «Закон и порядок». Она понимала, что для осмотра ее личных вещей нужен соответствующий ордер. Но полицейские умели воздействовать на подростков. Они объяснили ей, что в организм мальчика попало какое-то наркотическое вещество, вероятно, представляющее серьезную опасность для его жизни, и они должны непременно отыскать его следы, чтобы тем самым помочь врачам спасти его жизнь. В противном случае ей может быть предъявлено обвинение в попытке совершения убийства второй степени. После этого Брэнди открыла свою сумочку.

Когда мама прервала свой рассказ и посмотрела на меня, в ее глазах стояли слезы.

— Hiya, lo siento mucho. Ay, mi corazon… [49]

У нее болело сердце или она обращалась к своему любимому внуку, которого называла «corazon»? Ответа на этот вопрос не было. Ее сердце и ее внук представляли собой неразделимое целое.

У меня в голове снова наступило просветление. Я наклонилась вперед и обхватила обеими руками ее голову.

— Мама, — сказала я на нашем родном языке, который в данных обстоятельствах был несравненно лучше английского, — ты ни в чем не виновата, не надо казнить себя.

Моя мать всегда была добра ко мне, всю мою короткую и жестокую жизнь. Теперь настала моя очередь.

Я провела рядом с сыном всю ночь и все это время тешила себя надеждой, что его дыхание будет ровным, во всяком случае, оно не прервется. Ритм его сердцебиения отображался на зеленом экране монитора, и мне часто казалось, что его сердечко бьется слишком быстро, чтобы я могла окончательно успокоиться. Он спал или по крайней мере был без сознания и поэтому не знал, какие мучения испытывает сейчас его маленькое тело.

Во всяком случае, мне очень хотелось верить в это.

Он повернулся ко мне, и я чуть не заплакала, увидев его измученное лицо. Но это были слезы радости, так как я наконец-то убедилась в том, что это не кома. Доктор Клэнси долго убеждал меня в этом, но в глубине в душе у меня оставались сомнения на этот счет. И сейчас я с радостью обнаружила, что никаких признаков комы нет. Скорее можно говорить о бессознательном состоянии.

Я смотрела на его лицо и закрытые глаза и пыталась не обращать внимания на тонкие пластиковые трубочки, которые выходили из его ноздрей и тянулись к большой емкости с кислородом. Вдруг я заметила в нем поразительное сходство с его отцом. В последнее время я старалась не думать о Сезаре, хотя мать часто напоминала мне о нем. Она говорила, что Сезар заставил меня поверить в Небеса, так как только там могла найти достойное пристанище и успокоение душа этого доброго человека. Иногда мне казалось, что мать была больше влюблена в моего мужа, чем я. Сезар был для нее образцом hombre cabal, [50]человеком, чем-то напоминающим ей Фиделя (одного из наиболее почитаемых ею героев), так как всегда был истинным революционером. А все потому, что Сезар прекрасно готовил pupusas [51]и убирал кухню, причем часто делал это в один и тот же вечер. Кроме того, он сам гладил себе рубашки, хотя нередко ходил в грязных брюках. Семья Сезара была индейской гораздо в большей степени, чем наша, — его предки жили в горах на севере Сальвадора. Правда, в отличие от своей бабушки Сезар не говорил на языке нахуатль или пипил, хотя и родился к северу от озера Илопандо, но он хорошо готовил и содержал дом в чистоте.