Винодел - Алан Джекобсон Страница 37

— В смысле? — уточнил Гордон.

— Я не уверена, но мне показалось, что ее заблокировали. Я не смогла ее открыть.

— Здание сгорело практически дотла, что уж говорить о двери. Но мы можем съездить еще разок. Ты уверена, что дверь заблокировали?

— Сами понимаете, мне было очень страшно. Ручка была раскалена. Я обожглась. — Она украдкой поглядела на ладонь. Краснота еще не сошла, кожа болела, но ничего серьезного. — Я не уверена ни в чем, но открыть я ее не смогла.

— Надо бы проверить, — сказал Брикс Гордону. — Еще что-нибудь добавите? — обратился он уже к Руни.

Но ответила за него Вейл:

— Скорее всего, он провел какое-то время в госучреждении. Не обязательно в тюрьме — это может быть сиротский приют, колония для несовершеннолетних или даже психиатрическая лечебница.

— Но, — сказал Руни, — в отличие от серийных убийц, большинство поджигателей выросли в нормальных полных семьях.

— Отрадно слышать, — съязвила Диксон. — Какой-то, значит, произошел сбой.

— Я вам больше скажу, — продолжал Руни. — Всего по стране раскрывается примерно двадцать процентов поджогов. Так что работенка предстоит не из легких. — Отдав маркер Бриксу, он вернулся на место. — Если мы выясним, что это не первый его пожар, то колонка «дано» в нашей задаче вырастет. Тогда он окажется серийным преступником, а у них свои особенности, которые тоже можно использовать в розыскных мероприятиях.

— Например? — поинтересовался Фуллер.

— Например, следующее: большинство серийных поджигателей добираются до места преступления пешком и живут примерно в двух милях от него, следовательно, хорошо ориентируются на местности. Примерно треть остается на месте, а четверть прячется где-то неподалеку и наблюдает за работой пожарной бригады. Уходят только сорок процентов.

— Но, — подхватил Гордон, — практически все возвращаются на место преступления, хотя срок может варьироваться от суток до недели. Поэтому мы поручили нашему человеку под прикрытием следить за пепелищем.

— Да, если кому-то интересно, постояльцев расселили по другим гостиницам, — сказал Брикс.

— Мы исходим из предположения, — сказал Руни, — что это обыкновенный поджигатель. Но если единственной его целью было убить Карен Вейл, то всем нашим гипотезам грош цена.

В комнате повисла тишина, все задумались над услышанным.

— Вопросы будут? — спросил наконец Руни.

Руку поднял один Фуллер.

— Да, у меня есть вопрос. Вы надолго к нам?

— Нет. Я сейчас еду в Сан-Франциско, а оттуда лечу обратно в Квонтико. Но вы всегда можете связаться со мной по мобильному. — Он выждал какое-то время, но вопросов больше не прозвучало. — Карен, проводишь меня?

Вейл встала с кресла, а Руни пожал Гордону руку.

— Приятно было познакомиться, детектив. Пожалуйста, держите меня в курсе дела. И если вам что-нибудь понадобится от БКАТО — обращайтесь не задумываясь.

— Большое спасибо.

— Ах да, чуть не забыл. К вам уже едет агент из сан-францисского подразделения БКАТО. Я буду очень признателен, если вы включите его в свою опергруппу. Его зовут Остин Манн. — Он сверился с часами. — Должен приехать с минуты на…

Он умолк, заслышав стук в дверь.

— Открыто! — крикнул Брикс.

За распахнувшейся дверью оказался мужчина в деловом костюме, среднего роста, широкоплечий и коренастый. Он кивнул Руни.

— Извините, если перебил.

— Это агент Манн, — сказал Руни и представил всех собравшихся.

Вейл тотчас заметила, что на левой щеке у Манна шрам, а вместо левой кисти протез. Это было по меньшей мере странно. Вейл казалось, что с такими поражениями людей должны отправлять на пенсию. С другой стороны, ей попадались агенты, которым разрешали продолжать работу даже с очень серьезными травмами, но случалось это редко и только в исключительных случаях.

В одном сомневаться не приходилось: если у агента БКАТО не хватало конечности, значит, ее оторвало при попытке обезвредить самодельное взрывное устройство.

— Агент Вейл — это вы? — спросил Манн.

— Да, можно просто Карен. Очень приятно.

— Карен собиралась проводить меня до машины. Ты тут сам разберешься?

— Надеюсь, ребята помогут. — Манн пожал Руни руку. — Как только вернешься домой, я дам тебе знать, какие у нас новости.

Вейл прицепила новый значок к ремню, забрала со стола свой конверт и вышла с Руни из конференц-зала. Когда они оказались на улице, он вынул из кармана пиджака новенький «блэкберри».

— Он уже активирован, можешь пользоваться. Номер остался тот же.

Она включила аппарат и дождалась, пока система загрузится.

— Спасибо.

— Ты смотри, с этим Фуллером надо держать ухо востро, — предупредил ее Руни. — Я таких нахалов знаю: думают, что им учиться уже нечему, а до звания дослужились то ли по дружбе, то ли папочка устроил. Хотя бывает, что и то и другое. Книг начитаются, а сами штабисты, не воевали ни разу.

Вейл поразила проницательность Руни. Она всегда знала, что он мастер своего дела, но чтобы до такой степени…

— Короче, не нравится он мне, — заключил Руни. — Из-за него могут быть проблемы.

— Я учту. А что вы скажете об Остине Манне?

— Чертовски классный агент. На редкость преданный своему делу.

Он кивнул водителю машины с эмблемой ФБР, который подъезжал к ним с другой стороны улицы. Вейл поняла, что этот человек и повезет его в аэропорт.

— Ты наверняка заметила протез, — сказал Руни. — Ранен при исполнении, обезвреживал бомбу. Повезло еще, что одной рукой отделался. Мы с ним когда-то вместе работали в Северной Каролине. Я видел, как… это произошло. Надеюсь, ты ничего подобного в жизни не увидишь. Кошмар. Такой парень, просто кремень, а визжал как резаный. — Он удрученно покачал головой. — В общем, да. Его перевели в Сан-Франциско, и все у него хорошо. Он доволен жизнью.

Темно-синий «форд» остановился у бордюра.

— А этот протез… Это только кисть или вся рука целиком?

— Что?

— У агента Манна. Ему оторвало руку полностью?

Руни подозрительно прищурился.

— Кисть и предплечье. А что?

Вейл задумалась — и, пожалуй, на пару секунд дольше, чем следовало.

— Карен, в чем дело?

Она рассмеялась и отмахнулась от него.

— Да ерунда. Просто устала.

Руни осторожно похлопал Вейл по плечу.

— Я хочу, чтобы ты вернулась в Квонтико целой и невредимой, поняла меня? Никаких пожаров, никаких передряг, в которые ты вечно ввязываешься.