Присяжные обречены - Кэрол О’Коннелл Страница 36

Очевидно, Зэкери нравилось, когда его оскорбляют. Он расплылся в улыбке и протянул Рикеру конверт, на котором аккуратным почерком Мэллори было выведено его имя.

– Я многое о тебе узнал из этого досье. Ты не простая кокарда: я понял, что в специальный криминалистический отдел берут только лучших. А фанаты обожают героев-полицейских с множеством боевых ранений. Думаю, у нас получится работать вместе. Я поделюсь с тобой всей информацией о Косаре, всей, что у меня есть, и, поверь, дружок, у меня ее немало. Мои фанаты могут достать для меня все, что я пожелаю.

– Твои фанаты – просто пустоголовые чайники, – сказал Рикер. – А у тебя нет ничего, – он выхватил из рук Зэкери бумаги. – И будет большой ошибкой с твоей стороны еще раз назвать меня дружком.

Досье было полностью сфабриковано. Якобы Рикер имел огромные долги и закладную на круглую сумму за летний домик где-то на отдаленном острове – Рикер там никогда не бывал. На следующей странице Мэллори приписала ему невероятную арендную плату за квартиру – явный намек на то, что полицейский не гнушается взятками. Таким образом, создавался облик полицейского с сомнительной репутацией, продажного и жадного «крючка». Рикер свернул бумаги трубочкой.

– Удивляюсь, почему федералы до сих пор не заткнули тебе рот.

– Они пытались. Федеральная комиссия по связи даже не давала мне выходить в эфир несколько дней. Потом адвокаты из Американского союза гражданских свобод начали возмущаться по поводу нарушения свободы слова. И что самое смешное, какой-то идиот судья отменил мое временное отстранение от эфира еще до того, как прошло слушание. Готов поспорить, мое дело не успеет попасть в суд, а Косарь уже замочит последнего присяжного. Да здравствуют шизы! Но вернемся к моему деловому предложению. Плюс к бесплатной рекламе ты получишь пачку…

– Нет.

– Не так быстро, Рикер. Я знаю, как трудно зарабатывать на жизнь в наше время. Ты работаешь в «Компании Нэда» по очистке места преступления. Ну просто смех… А ведь я знаю, что тебе нужны деньги, – Зэкери кивнул на досье. – У меня хорошие источники.

– У меня тоже. Вердикт присяжных – просто фарс. Полицейские в Чикаго уверены, что ты совершил это преступление. Все улики против тебя. Свидетели. Это было жестокое убийство.

– А вот этого они не могли тебе сказать, потому что не видели, – Зэкери нажал на кнопку. – Послушай. Эту запись никогда не крутили в эфире. – Раздался звон разбитого стекла, женский вопль и грязные ругательства. – Я записал это в моей старой студии, в Чикаго. Еще в тот раз, когда она впервые попыталась меня убить. Она выбила окно, чтобы добраться до меня.

Рикер слушал записанный голос радиоведущего, который подробно описывал женщину, сбрендившую и приближавшуюся к нему с огромным осколком стекла в руках. Он даже описывал, как она царапает ему грудь этим осколком. Зэкери остановил пленку, затем расстегнул рубашку, демонстрируя шрам.

– Шрам страшный, но на самом деле рана была неглубокая. Управляющий радиостанцией вызвал врача, которому я наплел про то, как упал или что-то в этом роде. Женщине даже не предъявили обвинения, так что не надо, я давал ей шанс. Ее просто увезли в лечебницу. Через десять дней выпустили. Вот тогда-то она и начала меня преследовать. За тобой когда-нибудь следили?

Рикер кивнул. Сегодня выдался редкий день, когда за ним не было хвоста, хотя иногда это было всего лишь неясное ощущение в его голове.

– Ну вот. В тот день она тоже преследовала меня. Я скрылся в каком-то здании, она побежала за мной. Так мы оказались на крыше дома, в котором производились строительные работы – вокруг было полно рабочих. Думаю, нож, который оказался у нее в руках, как раз принадлежал кому-то из них. Страшный нож. Она приперла меня к стене и набросилась на меня. Что мне оставалось делать? Я сбросил ее с крыши. Просто увернулся в сторону и толкнул ее. Нож полетел следом, но полиция так его и не нашла. А рабочие не видели, как она держала его в руках.

– И об этом не сообщили на процессе?

– Я не дал моим адвокатам использовать пленку. Совершенно случайно у прокурора оказалась история болезни этой психички, тяжелый случай, она провела несколько лет в лечебнице для душевнобольных. Но окружной прокурор предпочел не упоминать об этом адвокатам защиты, потому что иначе дело бы закрыли. Она пыталась убить не только меня. Поэтому у меня были основания подать на апелляцию, если бы присяжные признали меня виновным.

– Если это правда, – в чем Рикер немного сомневался, – почему ты не сказал, что это была самозащита?

– Скажи мне, Рикер, – Зэкери наклонился к нему с таинственной улыбкой, – что круче: радиоведущий, который убил женщину, чтобы спасти свою задницу, или человек, который избежал наказания за жестокое убийство? – Его улыбка стала зловещей. – Понял? Вот и отлично. После освобождения я вернулся в эфир, и мои рейтинги поднялись на небывалую высоту. Такого никогда не случалось в истории чикагского радио. Потом меня стали приглашать крупнейшие радиовещательные компании. О таком успехе можно было только мечтать.

– А теперь ты помогаешь Косарю убивать твоих присяжных. И снова остаешься безнаказанным.

– Только потому, что мы в Америке. Обожаю эту страну. Если хочешь прославиться и сделать это быстро – нужно кого-нибудь убить. Это философия Америки.

– Все, я ухожу, – сказал Рикер.

– Подожди! Просто выслушай меня, ладно? Ты мог бы сам поймать Косаря.

– Я больше не полицейский, – Рикер развернулся и направился к двери.

– Подожди! Три минуты, только три, – Зэкери повысил голос. – И я не расскажу слушателям о горбунье, главной подозреваемой в убийстве агента ФБР. Три минуты. Это мое условие.

Зэкери откинулся на стуле, заложив руки за голову, – прекрасная мишень для удара. Рикер приблизился к нему, и Зэкери резко выпрямился, ожидая получить по морде. Но Рикер наклонился к пульту и нажал на кнопку, чтобы дослушать пленку с чикагской студии. Вопли сумасшедшей женщины скоро сменили рыдания: ее привязывали к носилкам и увозили. Пленка кончилась.

– Ты довел эту девушку до сумасшествия, – Рикер кивнул на окно, за которым в своей кабинке сидела звукооператор, его новая жертва. – Я знаю твою манеру, проклятый психопат.

– Ну я отнюдь не психопат. Во время процесса судебный психоаналитик определил, что я социопат, то есть крыша у меня не совсем съехала. А еще я самый главный эксперт по делу Косаря. Так что давай работать вместе. Я предоставлю тебе любую информацию. Хочешь, покажу фотографии вскрытия одной из его жертв? – Зэкери порылся в ящике и извлек глянцевую фотографию. Он протянул ее Рикеру. – Это мне прислал один фанат, работающий в чикагском морге. И вот что я думаю. Один из присяжных находится в Нью-Йорке…

– Я слушал вчера твою передачу, – сказал Рикер. – Оставь беднягу в покое.

– Ты должен кое-что знать об этом присяжном, Макферсоне.

– Твои три минуты истекли. И не смей приближаться к Джо ни в эфире, ни вне эфира. – Рикер указал пальцем на сумасшедшую девушку за окном. – Если она справляется с твоим замком, то я – тем более справлюсь.