Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд Страница 36

И он стал писать. Но сначала повторил пинту и прилично отхлебнул из кружки. Очень хотелось есть. Роберт заказал клубный сандвич, вгрызся в него как следует зубами и вновь пододвинул к себе телефон с подключенной клавиатурой. Первым делом он загрузил на сайт фото обелиска, черной ямы Нулевого уровня и зачем-то еще вида на улицу из бара, с того места, на котором он сейчас сидел.

О ЧЕМ ПОВЕДАЛ МНЕ ПЕРВЫЙ ТАЙНИК

Терри!

Честно признаться, я не очень понимаю, чего ты от меня добиваешься своими странными просьбами. Вот ты говоришь: «…тщательно проанализируй все обстоятельства, при которых удалось разыскать и вскрыть тайник. Опиши свои размышления на эту тему — даже самые бредовые, несвязные — и помести на сайт». Прекрасно!

Попытаюсь теперь описать свои размышления… Меня весь сегодняшний день сопровождает дыхание смерти. Я побывал на двух церковных кладбищах, причем на первом разгадывал афоризм, посвященный смерти, а на втором разрывал голыми руками могилу. И все это происходило в непосредственной близости от Нулевого уровня… Кстати, до сих пор удивляюсь — как устояла церквушка в то жуткое сентябрьское утро?.. Но не об этом речь сейчас. Ты заставила меня вновь прийти к этой страшной яме. Может быть, ты не знаешь, но я редко здесь бываю, потому что именно здесь меня охватывает почти неконтролируемая ярость. Это место пробуждает все самое темное, что есть во мне. Здесь совершилось великое Зло, и меня охватывает ненависть, жажда кровавой мести, стоит мне только взглянуть на яму…

Итак, сегодня за мной всюду ходит смерть. Даже в тайнике, который я вскрыл, оказалась гильза, также в той или иной степени олицетворяющая смерть. Что ты хочешь поручить мне теперь? Сходить еще на одно кладбище? Покопаться в еще одной могилке?

Я не понимаю, Терри. Я НИЧЕГО не понимаю.

У Джорджа Вашингтона была собственная скамейка в часовне Святого Павла. Она и до сих пор там стоит. Он пришел помолиться туда сразу после того, как был провозглашен первым президентом. В этой часовне родилась великая нация. А ее повивальной бабкой стала великая война за освобождение. Но все это уже история. А что будет сейчас? Еще одна война? Еще одно возрождение? Чего ты добиваешься от меня? Чтобы я умер? Или возродился? Или чтобы я стал свидетелем чьей-то гибели или возрождения?

У меня была приятельница, которая находилась в этих местах в тот день, когда рухнули башни. Собственно, я же и послал ее сюда. Все мы видели по телевизору клубы черного дыма, вихрем мчавшиеся по узким улицам. Так вот, она утверждала, что это был не просто удушливый дым, не просто пыль… а пыль, которая несла с собой мириады металлических и каменных осколков башен… и даже вроде бы фрагменты разорванных в клочки человеческих тел… Я потом пил с ней вечером. В этом самом баре. Мы пили, разговаривали и чувствовали, как в нас пробуждается нечто сильное, страшное и темное. Жажда кровной мести. Мы рассуждали так: какие-то чужие обидели наших. Понимаешь, Терри, наших. И мы готовы были порвать на тряпки тех сволочей. Мы готовы были убивать и убивать… В каждом из нас, Терри, дремлет палач. Для каждого из нас существует то, чему нет прошения.

Чего ты от меня добиваешься в конце концов, Терри?

Спустя пару минут она ответила:

Неплохо для начала, Роберт, очень неплохо. Копай дальше и глубже. Учись заглядывать внутрь себя, и тогда ты будешь лучше понимать то, что тебя окружает. Напоминаю: мы только вступаем на наш Путь, и он в высшей степени тернист. Тебя будут поддерживать, за тебя будут молиться. Присматривайся, анализируй, фотографируй, записывай и — загружай все на сайт.

Роберт стукнул кулаком по столу, убрал телефон в карман, поднялся и решительно направился к выходу. Надышавшись на улице горячим и влажным воздухом, он попытался перезвонить Терри, но обнаружил, что ее номер у него в телефоне не определился. Стало быть, когда он ей нужен, она его легко находит, а когда она нужна ему…

Напротив бара «Ле-Аль», по адресу: Джон-стрит, 11, — стоял красивый особнячок из красной глины, в котором располагались читальня Христианского общества и кондитерская. Фасад его был украшен замысловатым — «медицинским», как его называл про себя Роберт, — орнаментом: змеи, обвивающие чашу. Правда, приглядевшись, он обнаружил, что это скорее не змеи, а ящерицы и обвивают они не чашу, а колонну. Странное дело, он — большой любитель и знаток всех достопримечательностей Манхэттена — никогда раньше не обращал внимания на этот дом. Рядом с ящерицами был еще один символический и весьма странный узор — несколько человеческих голов, по самые глаза заросших бородами из каких-то водорослей или трав. Смотреть на них было неприятно…

Он пошел по Бродвею и, проходя мимо галантерейной лавочки в здании Фондовой биржи, сфотографировал ее витрины с выставленным женским бельем и женскими ножками — почему-то позолоченными, — обутыми в легкие туфельки. Потом торопливо вернулся к глиняному особнячку и сфотографировал ящериц и бородатые головы.

Возвращаясь по той дороге, по которой шел сюда, он вновь увидел гигантский красный куб. На сей раз Роберт обратил внимание, что в нем просверлено круглое отверстие и что грани его разной длины..

Сфотографировал…

Терри все молчала.

Пройдя еще пару кварталов на юг, он вновь увидел справа от себя церковь Святой Троицы, а затем оказался перед Банком Нью-Йорка с фасадом в стиле ар деко — сплошь белый камень и яркая позолота. Солнце заглянуло сквозь стеклянные двери парадного крыльца в вестибюль, и Роберт заглянул туда вместе с ним: внутри все переливалось малиновым, алым и золотистым оттенками.

Именно здесь раньше возвышалась деревянная крепостная стена, проходившая по самой северной границе Нью-Йорка и защищавшая город от кровожадных индейцев. Просто поразительно! Самая северная граница проходила от самой южной на расстоянии какой-то жалкой мили… Свернув с Уолл-стрит вновь на Бродвей, он увидел в стекле отражение шпиля Троицы.

— Роберт!

— Терри? Почему молчала так долго?

— Черт…

— Что?

— Иди на запад. Найди ангела. Быстро!

— О чем ты?

— Не могу объяснить. Потом. Иди на запад, я сказала! Торопись же!

— Терри, не понукай меня!

— Иди.

— Иду, иду. Пересекаю Бродвей, шагаю по Ректор-стрит параллельно южной стене Троицы.

На ограде за церковью висела мемориальная доска, гласившая, что раньше на этом месте стоял Колумбийский университет — точнее, в те времена он еще назывался Королевским колледжем. По обе стороны от доски располагались две овальные печати. В левой — как и над алтарем часовни Святого Павла — было выведено золотистыми буквами имя Бога…

— Яхве.

— Что ты сказала, Терри?

— Не важно. Роберт, найди мне Человека Света.

Он перевел взгляд на правую печать и приглушенно охнул.

— Вот именно, — сказала Терри.

Одной ногой в морской пучине, другой на земле… с освещенным солнцем ликом… в самом центре печати высилась фигура человека, изваянная будто не из плоти, а из смерчей и спиральных водоворотов…