Богохульство - Дуглас Престон Страница 36

– А помнишь, как… – начал было Форд.

Кейт перебила его:

– Да.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Учась в МТИ, Кейт нередко с самого утра врубала на всю катушку «Атомик». Форд часто заставал ее самозабвенно танцующей, в наушниках и с чашкой кофе в руках. Кейт нравилось устраивать представления. Как-то раз ее даже посетила мысль влить в фонтан пинту бензина и поджечь воду. Воспоминания о безвозвратно ушедшем прошлом болью отозвались в сердце Форда. В ту пору Кейт переполняли наивные иллюзии. Ей казалось, что жизнь дана для бунтарства и смеха. Она и не подозревала о том, насколько судьба обожает помучить. На долю Кейт страданий выпало особенно много.

Прогнав мельтешившие перед глазами картинки, Форд постарался сосредоточиться на деле. С Кейт всегда было лучше действовать прямо. Она терпеть не могла тех, кто ходит вокруг да около. Форд проглотил слюну и задумался, простит ли он себя когда-нибудь за то, что собирался сделать.

– Что вы все тут скрываете?

Кейт посмотрела ему в глаза, не пытаясь прикидываться удивленной, возражать или отнекиваться.

– Это тебя не касается.

– Как это не касается? Я ведь член вашей команды.

– Тогда поговори с Грегори.

– Ты, я знаю, не станешь вилять. А Хазелиус… если честно, я совершенно не понимаю, что он за человек.

Взгляд Кейт смягчился.

– Поверь мне, Уайман, тебе ни к чему это знать.

– Но я хочу быть в курсе всего. Это важно для работы. Поверить не могу, Кейт, – ты, и так скрытничаешь!

– С чего ты взял, что мы скрытничаем?

– Я, как только приехал, сразу почувствовал, что у вас тут какие-то тайны. Волконский на это намекал, да и ты тоже. С «Изабеллой» серьезные проблемы, правильно?

Кейт покачала головой:

– Боже! Уайман, ты никогда не изменишься. Был до чертиков любопытным, таким и остался. – Она наклонила голову, смахнула с плеча соломинку и нахмурилась.

Последовало продолжительное молчание. Наконец Кейт взглянула на Форда умными темно-карими глазами, и стало ясно, что она приняла какое-то решение.

– Да, с «Изабеллой» проблемы. Но какие именно, ты и представить себе не можешь. Это совершенно безынтересно. И глупо. К тому же никак не связано с твоей работой. Не хочу посвящать тебя в подробности, потому что… гм… потому что это повлечет за собой новые неприятности.

Форд ждал продолжения. Кейт сухо хохотнула.

– Ладно, но пеняй на себя. И не надейся, что я сообщу нечто невероятное.

Форд почувствовал приступ стыда, но подавил его, пообещав себе, что с последствиями разберется после.

– Сейчас ты поймешь, почему мы секретничаем, – сказала Кейт, открыто глядя на него. – Кто-то задумал сорвать наши планы. Над нами издевается какой-то хакер.

– Как так?

– Кто-то умудрился установить на нашем суперкомпьютере вредоносную программу. Это нечто вроде «логической бомбы», которая срабатывает, когда мощность «Изабеллы» приближается к ста процентам. Сначала на визуализаторе появляются странные изображения, потом вырубается сам компьютер, а на экране высвечивается какая-нибудь глупость. Все это жутко изматывает и грозит огромной опасностью. Если пучки при такой энергии рассеются, может произойти взрыв, и тогда нам не уцелеть. Хуже того: внезапное изменение энергии наверняка приведет к тому, что возникнут опасные частицы или миниатюрные черные дыры. Эта программа – сущая «Мона Лиза» хакерства, шедевр, творение чертовски умного компьютерщика. Обнаружить ее нам не удается.

– А какие высвечиваются надписи?

– То «Доброго здоровья!», то «Привет!», то «Есть кто-нибудь?».

– Это как в ИИ-программировании: «Привет, мир».

– Именно. Нечто вроде шутки для своих.

– Что происходит потом?

– Ничего.

– А других надписей не появляется?

– Для других надписей нет времени. Как только вырубается компьютер, мы вынуждены в аварийном порядке выключать всю систему.

– А разговаривать с этой программой вы не пробовали? Пусть бы рассказала что-нибудь еще.

– Шутишь? До болтовни ли, когда вот-вот взорвется машина стоимостью сорок миллиардов долларов? И потом, вряд ли это поможет. Я уверена, что ничего, кроме полной ерунды, мы не увидим. К тому же, если «Изабелла» работает, а компьютер нет, это все равно что нестись ночью по мокрой дороге на сотне миль в час и с выключенными фарами. Болтать с этой программой стали бы разве что сумасшедшие.

– А изображение? Что оно собой представляет?

– Нечто крайне странное. Сложно описать, но картинка завораживает. Кажется, что она очень глубокая и вся подрагивает, будто привидение. Тот, кто это создал, своего рода талантливый художник.

– Говоришь, найти программу вам так и не удалось?

– Нет. Она немыслимо умная. И, похоже, перемещается из одного места в другое по всей системе, заметая за собой следы, чтобы не попасться.

– Почему вы не сообщаете об этом в Вашингтон? Прислали бы вам команду первоклассных специалистов, и все проблемы решились бы.

Кейт, поразмыслив, ответила:

– Теперь слишком поздно. Если станет известно, что нас водит за нос хакер, вспыхнет неслыханный скандал. Конгресс и так одобрил проект с большим скрипом… Тогда пиши пропало.

– Надо было с самого начала рассказать всю правду. К чему эти тайны?

– Мы собирались! – Кейт смахнула со лба прядь волос. – Но потом решили, что попробуем устранить проблему сами, и доложим, что сложности были, но теперь все в порядке. Прошел день, другой, еще и еще, но поймать программу не удавалось. Промелькнула неделя, десять дней… Потом до нас дошло, что мы молчали слишком долго и что теперь выставим себя врунами, не желавшими признать ошибку.

– Зря вы так.

– Может быть. Но, честное слово, я понятия не имею, как так вышло… Наверное, дело в том, что мы валились с ног от усталости, а на полный цикл работы уходит самое меньшее сорок восемь часов…

– Кто же это устроил? У вас есть какие-нибудь предположения?

– Грегори считает, что здесь задействована высококвалифицированная хакерская группа, которая намерена совершить преступный акт саботажа. Но есть и другая версия, которую почти не высказывают вслух… Хакером может быть любой из нас… – Она помолчала, тяжело дыша. – Понимаешь, в каком мы положении, Уайман?

В густой тени стойла негромко заржала лошадь.

– Так вот почему Хазелиус убежден, что Волконский сам наложил на себя руки, – произнес Форд.

– Естественно, сам. Инженер по программному обеспечению стал жертвой хакерства и чувствовал себя особенно униженным. Бедняга. Он был так чувствителен! Настоящий гиперактивный, впечатлительный и незащищенный подросток в футболках на два размера больше. – Кейт покачала головой. – Он просто не выдержал. Еще бы! Ведь совершенно не спал, просиживал за проклятым компьютером день и ночь, а найти код все никак не мог. Это его убивало. Вот он и запил, а может, стал травиться и более серьезными гадостями. Если выяснится, что это так, я ни капли не удивлюсь.